Только на Варшавском вокзале, когда новенький локомотив, фыркнув паром, повернул красные, ведущие колеса, а
вагон вздрогнул, покатился и подкрашенное лицо матери уродливо расплылось, стерлось, — Самгин, уже надевший шапку, быстро сорвал ее с головы, и где-то внутри его тихо и вопросительно прозвучало печальное слово...
Проходит минута в глубоком молчании; вагон не движется, стоит на месте, но из-под него начинают слышаться какие-то неопределенные звуки, похожие на скрип снега под полозьями;
вагон вздрагивает, и звуки стихают.
Но вот раздается лязг буферов, от сильного толчка
вагон вздрагивает, точно делает прыжок, и все быки падают друг на друга.
И действительно, по поезду проносится судорога, раздается треск,
вагон вздрагивает, и быки опять падают друг на друга.
Неточные совпадения
Равномерно
вздрагивая на стычках рельсов,
вагон, в котором сидела Анна, прокатился мимо платформы, каменной стены, диска, мимо других
вагонов; колеса плавнее и маслянее, с легким звоном зазвучали по рельсам, окно осветилось ярким вечерним солнцем, и ветерок заиграл занавеской.
Вагон вынырнул на свет из тени деревьев и,
вздрагивая, позванивая, гудя, как ночной жук, пробежал мимо.
Матвей проснулся, раскрыл глаза, понял и
вздрогнул всем телом. Дэбльтоун! Он слышал это слово каждый раз, как новый кондуктор брал билет из-за его шляпы, и каждый раз это слово будило в нем неприятное ощущение. Дэбльтоун, поезд замедлил ход, берут билет, значит, конец пути, значит, придется выйти из
вагона… А что же дальше, что его ждет в этом Дэбльтоуне, куда ему взяли билет, потому что до этого места хватило денег…
Во время чая, когда уже совсем стемнело и на стене
вагона по-вчерашнему висит фонарь, поезд
вздрагивает от легкого толчка и тихо идет назад. Пройдя немного, он останавливается; слышатся неясные крики, кто-то стучит цепями около буферов и кричит: «Готово!» Поезд трогается и идет вперед. Минут через десять его опять тащат назад.
Резкие звуки рожка, игравшего сбор, заставили меня
вздрогнуть. Солдаты, вылезшие из
вагонов и толпившиеся на платформе, торопились усаживаться. Сейчас тронется поезд, и я никого не увижу.