Медленные пальцы маленького музыканта своеобразно рассказывали о трагических волнениях гениальной души Бетховена, о молитвах Баха, изумительной красоте печали Моцарта. Елизавета Спивак сосредоточенно шила игрушечные распашонки и тугие свивальники для
будущего человека. Опьяняемый музыкой, Клим смотрел на нее, но не мог заглушить в себе бесплодных мудрствований о том, что было бы, если б все окружающее было не таким, каково оно есть?
Неточные совпадения
Это сказалось само собою, очень просто: два серьезных
человека, умственно равные, заботливо беседовали о
людях юных и неуравновешенных, беспокоясь о их
будущем.
— В России живет два племени:
люди одного — могут думать и говорить только о прошлом,
люди другого — лишь о
будущем и, непременно, очень отдаленном. Настоящее, завтрашний день, почти никого не интересует.
«А что, если я скажу, что он актер, фокусник, сумасшедший и все речи его — болезненная, лживая болтовня? Но — чего ради, для кого играет и лжет этот
человек, богатый, влюбленный и, в близком
будущем, — муж красавицы?»
«Нужно иметь какие-то особенные головы и сердца, чтоб признавать необходимость приношения
человека в жертву неведомому богу
будущего», — думал он, чутко вслушиваясь в спокойную речь, неторопливые слова Туробоева...
Она мешала Самгину обдумывать
будущее, видеть себя в нем значительным
человеком, который живет устойчиво, пользуется известностью, уважением; обладает хорошо вышколенной женою, умелой хозяйкой и скромной женщиной, которая однако способна говорить обо всем более или менее грамотно. Она обязана неплохо играть роль хозяйки маленького салона, где собирался бы кружок
людей, серьезно занятых вопросами культуры, и где Клим Самгин дирижирует настроением, создает каноны, законодательствует.
— Вы повторите эти слова в
будущей вашей обвинительной речи, — посоветовал адвокат и засмеялся так громко, что из толпы рабочих несколько
человек взглянули на него и сначала один, седой, а за ним двое помоложе присоединились к зрителям.
— Должен! Ты — революционер, живешь для
будущего, защитник народа и прочее… Это — не отговорка. Ерунда! Ты вот в настоящем помоги
человеку. Сейчас!
— Нет, отнеситесь серьезно, — просил тот, раскачиваясь на ногах. —
Люди, которые знают вас, например Ряхин, Тагильский, Прейс, особенно — Стратонов, — очень сильная личность! — и — поверьте — с большим
будущим, политик…
«Попробуем еще раз напомнить, что
человек имеет право жить для себя, а не для
будущего, как поучают Чеховы и прочие эпигоны литературы, — решил он, переходя в кабинет.
— Хлам? — Дронов почесал висок. — Нет, не хлам, потому что читается тысячами
людей. Я ведь, как
будущий книготорговец, должен изучать товар, я просматриваю все, что издается — по беллетристике, поэзии, критике, то есть все, что откровенно выбалтывает настроения и намерения
людей. Я уже числюсь в знатоках книги, меня Сытин охаживает, и вообще — замечен!
— На бирже будем играть, ты и я. У меня верная рука есть,
человек неограниченных возможностей,
будущий каторжник или — самоубийца. Он — честный, но сумасшедший. Он поможет нам сделать деньги.
— Да, так. Вы — патриот, вы резко осуждаете пораженцев. Я вас очень понимаю: вы работаете в банке, вы —
будущий директор и даже возможный министр финансов
будущей российской республики. У вас — имеется что защищать. Я, как вам известно, сын трактирщика. Разумеется, так же как вы и всякий другой гражданин славного отечества нашего, я не лишен права открыть еще один трактир или дом терпимости. Но — я ничего не хочу открывать. Я —
человек, который выпал из общества, — понимаете? Выпал из общества.
Самгину казалось, что им хочется бить палками
будущих солдат, и эти надорванные, изношенные
люди возбуждали в нем сочувствие.
Неточные совпадения
Тем не менее вопрос «охранительных
людей» все-таки не прошел даром. Когда толпа окончательно двинулась по указанию Пахомыча, то несколько
человек отделились и отправились прямо на бригадирский двор. Произошел раскол. Явились так называемые «отпадшие», то есть такие прозорливцы, которых задача состояла в том, чтобы оградить свои спины от потрясений, ожидающихся в
будущем. «Отпадшие» пришли на бригадирский двор, но сказать ничего не сказали, а только потоптались на месте, чтобы засвидетельствовать.
Люди позабыли прошедшее и не задумывались о
будущем.
Потом стали представляться ей вопросы более отдаленного
будущего: как она выведет детей в
люди.
Несмотря на это, на меня часто находили минуты отчаяния: я воображал, что нет счастия на земле для
человека с таким широким носом, толстыми губами и маленькими серыми глазами, как я; я просил бога сделать чудо — превратить меня в красавца, и все, что имел в настоящем, все, что мог иметь в
будущем, я все отдал бы за красивое лицо.
Но неизвестно
будущее, и стоит оно пред
человеком подобно осеннему туману, поднявшемуся из болот.