Неточные совпадения
Я еще
в начале ссоры, испугавшись, вскочил на печь и оттуда
в жутком изумлении смотрел, как бабушка смывает водою из медного рукомойника
кровь с разбитого лица дяди Якова; он плакал и топал ногами, а она говорила тяжелым голосом...
Я, гляди, на четырнадцатом году замуж отдана, а к пятнадцати уж и родила; да вот полюбил господь
кровь мою, всё брал да и брал ребятишек моих
в ангелы.
Лоб его странно светился; брови высоко поднялись; косые глаза пристально смотрели
в черный потолок; темные губы, вздрагивая, выпускали розовые пузыри; из углов губ, по щекам, на шею и на пол стекала
кровь; она текла густыми ручьями из-под спины.
Кровь всё текла, под порогом она уже собралась
в лужу, потемнела и как будто поднималась вверх. Выпуская розовую пену, Цыганок мычал, как во сне, и таял, становился всё более плоским, приклеиваясь к полу, уходя
в него.
Было жарко, душил густой тяжелый запах, напоминая, как умирал Цыганок и по полу растекались ручьи
крови;
в голове или сердце росла какая-то опухоль; всё, что я видел
в этом доме, тянулось сквозь меня, как зимний обоз по улице, и давило, уничтожало…
Старче всё тихонько богу плачется,
Просит у Бога людям помощи,
У Преславной Богородицы радости,
А Иван-от Воин стоит около,
Меч его давно
в пыль рассыпался,
Кованы доспехи съела ржавчина,
Добрая одежа поистлела вся,
Зиму и лето гол стоит Иван,
Зной его сушит — не высушит,
Гнус ему
кровь точит — не выточит,
Волки, медведи — не трогают,
Вьюги да морозы — не для него,
Сам-от он не
в силе с места двинуться,
Ни руки поднять и ни слова сказать,
Это, вишь, ему
в наказанье дано...
Но я испугался, побежал за нею и стал швырять
в мещан голышами, камнями, а она храбро тыкала мещан коромыслом, колотила их по плечам, по башкам. Вступились и еще какие-то люди, мещане убежали, бабушка стала мыть избитого; лицо у него было растоптано, я и сейчас с отвращением вижу, как он прижимал грязным пальцем оторванную ноздрю, и выл, и кашлял, а из-под пальца брызгала
кровь в лицо бабушке, на грудь ей; она тоже кричала, тряслась вся.
Он был словоохотлив, казался добрым, веселым, но порою глаза его наливались
кровью, мутнели и останавливались, как у мертвого. Бывало, сидит он где-нибудь
в углу,
в темноте, скорчившись, угрюмый, немой, как его племянник.
Покорно склоненная голова упиралась подбородком
в грудь, примяв густую курчавую бороду, на голой груди
в красных потоках застывшей
крови лежал большой медный крест.
Чувствуя, что лицо мое вдруг точно распухло, а уши налились
кровью, отяжелели и
в голове неприятно шумит, я стоял пред матерью, сгорая
в стыде, и сквозь слезы видел, как печально потемнело ее лицо, сжались губы, сдвинулись брови.
В изумлении,
в бешеной обиде я так привскочил на полатях, что ударился головою о потолок и сильно прикусил до
крови язык себе.
Учитель был желтый, лысый, у него постоянно текла
кровь из носа, он являлся
в класс, заткнув ноздри ватой, садился за стол, гнусаво спрашивал уроки и вдруг, замолчав на полуслове, вытаскивал вату из ноздрей, разглядывал ее, качая головою. Лицо у него было плоское, медное, окисшее,
в морщинах лежала какая-то прозелень, особенно уродовали это лицо совершенно лишние на нем оловянные глаза, так неприятно прилипавшие к моему лицу, что всегда хотелось вытереть щеки ладонью.
Рядом — бойня мелкого скота, почти каждое утро там мычали телята, блеяли бараны,
кровью пахнет так густо, что иногда мне казалось — этот запах колеблется
в пыльном воздухе прозрачно-багровой сеткой…
Главные качества Степана Аркадьича, заслужившие ему это общее уважение по службе, состояли, во-первых, в чрезвычайной снисходительности к людям, основанной в нем на сознании своих недостатков; во-вторых, в совершенной либеральности, не той, про которую он вычитал в газетах, но той, что у него была
в крови и с которою он совершенно равно и одинаково относился ко всем людям, какого бы состояния и звания они ни были, и в-третьих — главное — в совершенном равнодушии к тому делу, которым он занимался, вследствие чего он никогда не увлекался и не делал ошибок.
Неточные совпадения
Солдат опять с прошением. // Вершками раны смерили // И оценили каждую // Чуть-чуть не
в медный грош. // Так мерил пристав следственный // Побои на подравшихся // На рынке мужиках: // «Под правым глазом ссадина // Величиной с двугривенный, //
В средине лба пробоина //
В целковый. Итого: // На рубль пятнадцать с деньгою // Побоев…» Приравняем ли // К побоищу базарному // Войну под Севастополем, // Где лил солдатик
кровь?
Две церкви
в нем старинные, // Одна старообрядская, // Другая православная, // Дом с надписью: училище, // Пустой, забитый наглухо, // Изба
в одно окошечко, // С изображеньем фельдшера, // Пускающего
кровь.
— Не знаю я, Матренушка. // Покамест тягу страшную // Поднять-то поднял он, // Да
в землю сам ушел по грудь // С натуги! По лицу его // Не слезы —
кровь течет! // Не знаю, не придумаю, // Что будет? Богу ведомо! // А про себя скажу: // Как выли вьюги зимние, // Как ныли кости старые, // Лежал я на печи; // Полеживал, подумывал: // Куда ты, сила, делася? // На что ты пригодилася? — // Под розгами, под палками // По мелочам ушла!
Дрожу, гляжу на лекаря: // Рукавчики засучены, // Грудь фартуком завешана, //
В одной руке — широкий нож, //
В другой ручник — и
кровь на нем, // А на носу очки!
Говорили, что новый градоначальник совсем даже не градоначальник, а оборотень, присланный
в Глупов по легкомыслию; что он по ночам,
в виде ненасытного упыря, парит над городом и сосет у сонных обывателей
кровь.