Неточные совпадения
В субботу, перед всенощной, кто-то привел меня в кухню; там было темно
и тихо. Помню плотно прикрытые двери в сени
и в комнаты, а за окнами серую муть осеннего вечера, шорох дождя. Перед черным челом печи на широкой скамье сидел сердитый, непохожий на себя Цыганок;
дедушка, стоя в углу у лохани, выбирал из ведра с водою длинные прутья, мерял их, складывая один с другим,
и со свистом размахивал ими по воздуху.
Бабушка, стоя где-то в темноте, громко нюхала табак
и ворчала...
Моя дружба с Иваном всё росла;
бабушка от восхода солнца до поздней ночи была занята работой по дому,
и я почти весь день вертелся около Цыганка. Он всё так же подставлял под розги руку свою, когда
дедушка сек меня, а на другой день, показывая опухшие пальцы, жаловался мне...
Иногда Цыганок возвращался только к полудню; дядья,
дедушка поспешно шли на двор; за ними, ожесточенно нюхая табак, медведицей двигалась
бабушка, почему-то всегда неуклюжая в этот час. Выбегали дети,
и начиналась веселая разгрузка саней, полных поросятами, битой птицей, рыбой
и кусками мяса всех сортов.
И вспоминал, у кого в городе есть подходящие невесты.
Бабушка помалкивала, выпивая чашку за чашкой; я сидел у окна, глядя, как рдеет над городом вечерняя заря
и красно́ сверкают стекла в окнах домов, —
дедушка запретил мне гулять по двору
и саду за какую-то провинность.
Слова были знакомы, но славянские знаки не отвечали им: «земля» походила на червяка, «глаголь» — на сутулого Григория, «я» — на
бабушку со мною, а в
дедушке было что-то общее со всеми буквами азбуки. Он долго гонял меня по алфавиту, спрашивая
и в ряд
и вразбивку; он заразил меня своей горячей яростью, я тоже вспотел
и кричал во всё горло. Это смешило его; хватаясь за грудь, кашляя, он мял книгу
и хрипел...
В другой раз дядя, вооруженный толстым колом, ломился со двора в сени дома, стоя на ступенях черного крыльца
и разбивая дверь, а за дверью его ждали
дедушка, с палкой в руках, двое постояльцев, с каким-то дрекольем,
и жена кабатчика, высокая женщина, со скалкой; сзади их топталась
бабушка, умоляя...
—
Бабушка тебя боится, она говорит — чернокнижник ты, а
дедушка тоже, что ты богу — враг
и людям опасный…
— Уйди, — приказала мне
бабушка; я ушел в кухню, подавленный, залез на печь
и долго слушал, как за переборкой то — говорили все сразу, перебивая друг друга, то — молчали, словно вдруг уснув. Речь шла о ребенке, рожденном матерью
и отданном ею кому-то, но нельзя было понять, за что сердится
дедушка: за то ли, что мать родила, не спросясь его, или за то, что не привезла ему ребенка?
Но теперь я решил изрезать эти святцы
и, когда дед отошел к окошку, читая синюю, с орлами, бумагу, я схватил несколько листов, быстро сбежал вниз, стащил ножницы из стола
бабушки и, забравшись на полати, принялся отстригать святым головы. Обезглавил один ряд,
и — стало жалко святцы; тогда я начал резать по линиям, разделявшим квадраты, но не успел искрошить второй ряд — явился
дедушка, встал на приступок
и спросил...
— Мачеха меня не любит, отец тоже не любит,
и дедушка не любит, — что же я буду с ними жить? Вот спрошу
бабушку, где разбойники водятся,
и убегу к ним, — тогда вы все
и узнаете… Бежим вместе?
Неточные совпадения
Это было очень обидно слышать, возбуждало неприязнь к
дедушке и робость пред ним. Клим верил отцу: все хорошее выдумано — игрушки, конфеты, книги с картинками, стихи — все. Заказывая обед,
бабушка часто говорит кухарке:
А ваш-то
дедушка стоит на балконе да посматривает; а
бабушка под окном сидит
и тоже глядит.
Генеалогия главных лиц моего рассказа: Веры Павловны Кирсанова
и Лопухова не восходит, по правде говоря, дальше
дедушек с
бабушками,
и разве с большими натяжками можно приставить сверху еще какую-нибудь прабабушку (прадедушка уже неизбежно покрыт мраком забвения, известно только, что он был муж прабабушки
и что его звали Кирилом, потому что
дедушка был Герасим Кирилыч).
Несмотря на зазорную репутацию, предшествовавшую молодому соседу,
и дедушка и бабушка приняли его радушно. Они чутьем догадались, что он приехал свататься, но, вероятно, надеялись, что Фиска-змея не даст себя в обиду,
и не особенно тревожились доходившими до них слухами о свирепом нраве жениха.
Дедушка даже счел приличным предупредить молодого человека.
Как я упомянул выше, Анфиса Порфирьевна была младшая из дочерей
дедушки Порфирия Васильича
и бабушки Надежды Гавриловны.