Чинители

Александр Матюхин, 2023

Двое братьев вместе со своими самыми необычными на свете бабушкой и дедушкой отправляются на Изнанку Петербурга, чтобы спасти маму. Оказывается, что бабушка и дедушка присматривают за Изнанкой, миром, где существуют фантастические существа, например Великан, Большая Золотая Рыба, Чинители швов, соединяющих наш мир и изнаночный.

© Матюхин А., 2023

© Elena Iargina / Shutterstock.com

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Глава первая, в которой мне нужно выучить стих, но всё развивается слишком стремительно

Бабушка и дедушка появлялись в нашей квартире редко и — это совершенно точно! — были очень странными людьми.

Поймите правильно. Мне двенадцать, я умею отличать странных родственников от обыкновенных. Как выглядят обыкновенные? Бабушки одеты в халаты, мило улыбаются, у них морщинки, платочки, от них пахнет пирожками. Дедушки молчаливы, с седыми волосами, читают газету или разгадывают кроссворды. А, и ещё они частенько заглядывают в гости или живут где-нибудь в домах за городом, куда можно приезжать на выходных.

Теперь посмотрите на наших.

Во-первых, бабушка и дедушка жили непонятно где. Вроде бы в центре Петербурга, но никогда не говорили конкретно. На Фонтанке? У Садовой? Может быть, возле Петроградки? Неизвестно. Ни я, ни мой младший брат Макс никогда не были у них в гостях. А сами бабушка и дедушка если и заглядывали к нам, то порознь. Например, бабушка иногда пила чай на кухне, или дедушка — едва переступит порог, потреплет папу по плечу, да тут же уходит, будто ему не хватает на нас времени.

Во-вторых, внешним видом они сильно походили на грибы-поганки, тянущиеся к бледному свету лампы. Были очень худые и высокие, с одинаково острыми носами и бледным цветом кожи. Одеты во что-то длинное, бесформенное, тёмного цвета. Странный стиль, поверьте. Встреть я их на улице, решил бы, что это актёры одного спектакля, забывшие переодеться.

В-третьих, от бабушки пахло не пирожками, а водорослями. От дедушки тоже запашок был так себе… будто он искупался в реке и вот пришёл к нам домой, развалился в папином кресле, вытянув тощие ноги в клетчатых носках, чтобы, значит, высохнуть. Мама объясняла, что это у них работа такая, связанная с очистными сооружениями рек и каналов, но я не очень-то верил. Скорее, бабушка и дедушка не заботились о себе как должно.

В-четвёртых, как я уже и говорил, оба они появлялись у нас так редко, что иногда я вообще забывал об их существовании. Не то чтобы я собирался помнить — кто в двенадцать лет постоянно думает о родственниках? — но, когда они время от времени оказывались в квартире, искренне удивлялся. То есть вроде бы они есть, но на самом деле их как бы и нет, понимаете?

Должно было произойти что-то из ряда вон выходящее, чтобы родители оставили нас под присмотром этих двух чрезвычайно странных родственников.

Например, цепочка событий, случившихся на этой неделе. Сначала мама попала в аварию. Её отвезли в больницу и положили под капельницы. Она то приходила в себя, то вроде бы засыпала. Нас, детей, к ней даже не пускали, но мы через папу передали ей книги и домашние тапочки.

Потом папа, оставшийся один на один с нами, не смог перенести срочную встречу на другом конце города. Наша няня, тётя Алла, приболела и уехала куда-то в Подмосковье, то есть очень далеко от Петербурга. В результате бабушка и дедушка появились на пороге квартиры в пятницу вечером, безо всякого предупреждения и, что интересно, сразу вдвоём.

Незадолго до этого папа начал совсем уж нервничать, куда-то звонить, громко спрашивать в телефон: «Может, всё-таки перенесём?» и ещё: «Почему именно на выходные?» и ещё: «Ну на кого я оставлю детей?» Потом всплеснул руками и угрюмо сидел на кухне, попивая кофе. Потом снова куда-то звонил. И потом на пороге появились бабушка и дедушка. А ещё-ещё потом папа быстро собрался и сказал перед уходом:

— Парни, ведите себя, как взрослые. Не подведите меня.

Добавил, подумав:

— Костя, помнишь, тебе надо выучить стих? Займись. Макс, убери перед сном свою железную дорогу. И вообще, не заставляйте на вас ругаться.

Обычно так говорила мама, но сейчас она не могла разговаривать.

Ах да. О странностях.

Едва входная дверь закрылась, бабушка прошла в гостиную и стала внимательно осматривать содержимое полок, шкафчиков и антресолей. Она выдвигала полки, перебирала содержимое, задвигала обратно.

Дедушка же нацепил на нос очки, достал из одежд клочок бумаги, развернул его и принялся разглядывать. На свету было видно, что на бумаге нарисована как будто городская карта. Всякие там здания, дороги, реки и зелёные зоны.

— Что это с бабушкой? — спросил Макс.

— Бабушке нужны разные штуковины, — ответил дедушка.

— Для чего?

Дедушка поднял взгляд из-за бумаги, поблескивающей от грязи и жира.

— Во-первых, у нас собрание через несколько часов. Нужно что-то принести, вроде даров. А во-вторых, будут поиски, — ответил он. Губы у дедушки были тонкие и водянистые. — Никто не ходит на поиски, не подготовившись, дети. Это азы.

— Вы оставите нас одних? — не унимался Макс. Вообще-то я знал, что он только и ждёт, когда взрослых не будет в квартире, чтобы выстроить свою гигантскую железную дорогу из детской комнаты до кухни. Макс был помешан на поездах. Второй год он писал Деду Морозу незамысловатое желание: «Хочу железную дорогу марки «Spinster&Groul». Но дорога эта стоила таких денег, что родители не соглашались ни за какие хорошие поступки и пятёрки.

— Вовсе нет, — тем временем невозмутимо ответил дедушка. — Вы отправитесь с нами. Будем искать большую золотую рыбу. Ну, знаете, важное желание, все дела.

— Не нужно пугать их раньше времени, — сказала бабушка. Она как раз выудила из тумбочки под телевизором две пластмассовые баночки с «лизунами». Они липли ко всему подряд, светились в темноте и были запрещены родителями после одного случая с испорченной мебелью и папиной любимой картиной. — Не бойтесь, мои хорошие. На собрании вас никто не съест, там все добрые. А золотая рыба наша старая знакомая.

— Кто же их пугает? Предупреждён — значит вооружён! — проворчал дедушка. — В моё время дети всегда были настороже.

— Наше время здесь давно прошло. — Бабушка убрала баночки с «лизунами» в карман то ли куртки, то ли пальто. Что примечательно, ни бабушка, ни дедушка не удосужились раздеться или разуться. Это тоже было странно. Как минимум некультурно.

— Какая-то чепуха, — заявил Макс и тут же утратил к происходящему интерес.

Я, впрочем, тоже не собирался развивать разговор. Нужно было зазубрить стих о Петербурге. Что-то про пули, осечки и какой-то овощ. А потом я хотел собрать команду одноклассников в сетевой игре и вдоволь настреляться. Обычно мама разрешала играть не больше часа в день, но сейчас вряд ли бы кто-нибудь запретил.

Тем более, подумал я, мама даже не узнает.

Папа говорил, что с ней всё хорошо, врачи справились, и как только мама придёт в себя окончательно, нас сразу же пустят в палату. Но пока её нет рядом, запреты не действуют, верно?

Однако же не успел я выйти из гостиной, а дедушка снова выглянул из-за клочка бумаги и спросил негромко:

— Кстати, дети, у вас есть дома зонты?

— Это же Петербург, тут у всех зонты, — ответил я.

— Хорошо. Замечательно. Найди их, будь молодцом. Мне нужны два. Или даже четыре.

— Четыре зонта? — уточнил я.

— Именно. Дорога дождливая, а ещё придётся падать раз, наверное, сто. А кто падает без зонтов? Это непрактично.

Если раньше странным мне казался только вид родственников (ну и запах), то сейчас странным было вообще всё.

— Будь другом, — буркнул дедушка и вернулся к изучению листа бумаги.

Бабушка, разворошившая уже все полки в тумбочке под телевизором и в подвесных шкафчиках, стояла сейчас у балкона и разглядывала новенькую пачку дождевиков. Откуда они взялись, я не знал, но у мамы часто что-то лежало про запас. Нарукавники, запасные колёсики для самокатов, набор ножей, пустые фотоальбомы, наборы перчаток, лыжные палки, надувной бассейн, которым никто никогда не пользовался, формочки для мороженого, яйцерезка и вот несколько дождевиков.

— Стих Пастернака? — спросила бабушка, не оборачиваясь. — Это легко. Как в пулю сажают вторую пулю или бьют на пари по свечке…

Она продолжала монотонно зачитывать стих, который нужно было выучить, и теперь мне расхотелось вообще за него браться. Я пошёл искать зонты.

В шкафу в прихожей их не было. В гардеробе тоже не было. Я обогнул бабушку (…он тучами был, как делами, завален…) и заглянул на балкон. Зонтов не нашёл, зато нашёл ножницы, за которыми давно охотился. Они нужны мне были, чтобы вырезать из картона маски, но как назло не находились уже две недели. А теперь вот убрал их в карман и отправился на кухню. Почему-то я был уверен, что на кухне зонты точно будут.

Поиски начинали меня злить. Нельзя было стоять между мной и сетевой игрой. В телефоне уныло переписывались одноклассники, ожидая, когда я присоединюсь.

На кухне, к слову, уже бродил дедушка. Клочок бумаги он куда-то дел, зато заглядывал во все полки, будто, как и бабушка, что-то искал. В тонких пальцах крутилась монетка.

— За холодильником обнаружил. Десять рублей, между прочим, — сообщил он угрюмо. — Хороший знак. Чем больше монеток, тем лучше.

— Для чего? — спросил я, заглядывая в пенал у батареи, где мама хранила разную чепуху. Зонты стояли там, на тонких ручках, в чехлах. Четыре штуки.

— Деньги нужны, чтобы оплачивать услуги. Логично же. Например, чтобы вернуться в то место, где вы их оставили. Или чтобы исполнить желание. Вот у тебя какое желание есть? Самое-самое.

Я пожал плечами.

— Не знаю. Наверное, чтобы родители купили нормальный компьютер и я смог бы играть и развиваться в киберспорте. Это сейчас круто, можно много заработать.

— Похвально. В смысле, что есть желание. Современные дети не очень любят мечтать.

Дедушка подмигнул. Тут я разглядел, что кожа у него не просто сероватая, а с бледно-зелёным отливом. Между морщинок на щеках и лбу торчали крохотные кусочки то ли мха, то ли пушистых влажных водорослей. Это было не только странно, но и страшновато. Передо мной на кухне как будто стоял утопленник.

Я моргнул, и видение прошло. Виной всему был сочный вечерний свет, проникающий в кухню сквозь окна. На улице наступала осень, и закат тоже был осенний, резко удлиняющий тени и лепивший из предметов разную чертовщину.

— Зонты есть, монетки есть, старуха в полном порядке, — между тем сообщил дедушка. — Дети, мы сейчас вам всё расскажем. Понять будет сложно, но если вы будете слушать внимательно, то что-нибудь поймёте.

— А потом, когда дослушаете, мы отправимся в путешествие. Без жалоб, — сказала бабушка. Как оказалось, она стояла на пороге кухни. — Не пугайтесь. Не удивляйтесь. Не задавайте много глупых вопросов. А вот умные можно. Если всё пройдёт хорошо, к полуночи вернёмся обратно. Что ещё? Ах да, мама просила передать, что любит вас.

Интересно, они в самом деле были нашими бабушкой и дедушкой или вокруг происходило нечто такое, чего я не мог понять?

И когда это мама что-то просила передать, если она в больнице?

— Я начну с перемещения, — произнёс дедушка, вертя монетку между пальцев, как фокусник. — Тут много ума не надо. Просто выворачиваешь этот город наизнанку…

В этот момент из-за спины бабушки выглянул Макс. В его кулачке был зажат рыболовный крючок. Массивный, толщиной с мой палец.

— Смотрите, что у меня есть! — просиял Макс.

Родители не увлекались рыбалкой, а даже если бы увлекались, то подобные штуки точно прятали бы подальше от любопытного сына.

— Где ты это взял? — спросила бабушка, осторожно дотрагиваясь кончиком пальца до крючка.

— Кто тебе это дал? — спросил дедушка, не менее осторожно ощупывая взглядом коридор и кухню.

— Дядя дал, — ответил Макс. — Я думал, он с вами пришёл. Там, в гостиной. Великан.

Вот тут я и испугался. Знаете, иногда бывает, что страх приходит в самый неожиданный момент. Вроде, ну что может быть страшного: солнечный осенний вечер, квартира, бабушка и дедушка под боком, по телевизору мультики, а в комнате ждёт ноутбук с игрушками. И вдруг пара фраз младшего брата вызывают чувство холода в затылке, волосы на голове шевелятся, а в груди появляется ощущение, будто острые коготки царапают изнутри.

Дедушка излишне суетливо втащил Макса в кухню и поставил за своей спиной. Я тоже сделал пару шагов назад, для осторожности.

— Стойте здесь, — велела бабушка. — Мы разведаем.

Впрочем, разведывать ничего не пришлось. Из гостиной в коридор вышел упомянутый великан.

Это действительно был очень высокий человек. Высокий, но плотный, с большими руками и круглой головой. Ему пришлось склонить голову на левый бок, чтобы не задевать затылком потолок. Одет великан был в резиновые сапоги, брезентовые штаны с лямками на плечах, в тёмную рубашку песочного цвета, рукава которой были закатаны до локтей, а в правой руке держал рыболовную сеть.

Откуда такой взялся в нашей квартире?

— Вы дверь не заперли, — сообщил великан. Голос у него был грубый, булькающий, будто в горле скопилась вода и не давала звукам выходить просто так. — Глупые люди, как и всегда. Чего ещё от вас ждать?

Большие белые глаза с зелёными зрачками двигались будто бы бесцельно, но потом вперились в меня. От этого взгляда мне стало ещё больше не по себе. Я не из пугливых, но за последние десять минут стал бояться, кажется, всего на свете.

— Чего ждём? — спросил великан вкрадчиво. — Где мой маршрут? Верните по-хорошему.

Я понял, что речь идёт о том клочке бумаги. О карте города.

А дальше произошло вот что: дедушка проворно выхватил у меня из рук зонт, выставил его перед собой и распахнул. Зонт щёлкнул, с острого кончика сорвалась и блеснула короткая извилистая молния. Она ударила великану аккурат в переносицу. Великан же, отшатнувшись, выронил сеть, ударился плечом о стену, зацепил затылком лампу и, потеряв равновесие, стал заваливаться назад.

— Ну теперь нужно быстро и без объяснений… Бежим! — Бабушка сгребла меня и Макса обеими руками и поволокла почему-то в туалет.

Сухо треснула туалетная дверь, слетевшая с петель. Дедушка протиснулся мимо нас к шкафчику, висевшему над унитазом, ухватился за него обеими руками и вдруг с лёгкостью, которая ему совершенно не шла, вырвал с корнем и швырнул в коридор. Шкафчик обо что-то глухо ударился, последовал вскрик, а потом ужасная и неуместная в этой истории брань.

Великан таки упал — громко и шумно, ломая обувницу и срывая вешалку.

Максу нравилось, он испустил восторженный вопль. А вот мне было не до восторгов, я представил, что скажет папа, когда вернётся и обнаружит погром. Впрочем, мои тревожные мысли тоже быстро рассеялись, уступив место ещё большему удивлению.

На месте шкафчика над унитазом зияла дыра. Дыра эта была неровная, большая и потусторонняя. Из её глубин выплыли клочья тумана и стали расползаться по кафельному полу. Дыхнуло водорослями, влагой, мхом — точь-в-точь так же пахли бабушка и дедушка. Где-то внизу сверкнули молнии.

— Нам туда надо залезть? — восхищённо спросил Макс.

Я сделал шаг назад — подходить к дыре не хотелось, — но тут мне в руки всучили зонт и с силой толкнули вперёд. Ноги соскользнули с кафеля.

— Потом объясню, дети, — буркнул за спиной дедушка.

Ну я и полетел в дыру, наполненную туманом, головой вперёд, будто нырнул в неизвестность.

Зонт щёлкнул, распахиваясь. Вроде бы никаких молний он больше не запустил, но зато потянул меня за собой, закружил и отправил куда-то глубоко.

Очень глубоко.