Неточные совпадения
Кухарка умерла на наших глазах: наклонилась, чтобы поднять самовар, и вдруг осела на пол, точно кто-то толкнул ее в грудь, потом
молча свалилась на бок, вытягивая руки вперед, а изо
рта у нее потекла кровь.
Чурка встал с земли и
молча, не торопясь, пошел прочь, держась близко к забору. Кострома, сунув пальцы в
рот, пронзительно свистнул вслед ему, а Людмила тревожно заговорила...
Сергей растягивает до ушей свой лягушечий
рот, хмурый Максим
молчит, глядя на них строгими глазами неуловимого цвета.
Я никогда не видал этого человека обиженным, задумавшимся, не помню, чтобы он долго
молчал, — из его мохнатого
рта всегда и даже как будто помимо его желания непрерывным ручьем текли слова.
Неточные совпадения
Она
молча села в карету Алексея Александровича и
молча выехала из толпы экипажей. Несмотря на всё, что он видел, Алексей Александрович всё-таки не позволял себе думать о настоящем положении своей жены. Он только видел внешние признаки. Он видел, что она вела себя неприлично, и считал своим долгом сказать ей это. Но ему очень трудно было не сказать более, а сказать только это. Он открыл
рот, чтобы сказать ей, как она неприлично вела себя, но невольно сказал совершенно другое.
Лонгрен
молчал, спокойно смотря на метавшегося в лодке Меннерса, только его трубка задымила сильнее, и он, помедлив, вынул ее из
рта, чтобы лучше видеть происходящее.
Ее судороги становились сильнее, голос звучал злей и резче, доктор стоял в изголовье кровати, прислонясь к стене, и кусал, жевал свою черную щетинистую бороду. Он был неприлично расстегнут, растрепан, брюки его держались на одной подтяжке, другую он накрутил на кисть левой руки и дергал ее вверх, брюки подпрыгивали, ноги доктора дрожали, точно у пьяного, а мутные глаза так мигали, что казалось — веки тоже щелкают, как зубы его жены. Он
молчал, как будто
рот его навсегда зарос бородой.
— Лечат? Кого? — заговорил он громко, как в столовой дяди Хрисанфа, и уже в две-три минуты его окружило человек шесть темных людей. Они стояли
молча и механически однообразно повертывали головы то туда, где огненные вихри заставляли трактиры подпрыгивать и падать, появляться и исчезать, то глядя в
рот Маракуева.
Так,
молча, он и ушел к себе, а там, чувствуя горькую сухость во
рту и бессвязный шум злых слов в голове, встал у окна, глядя, как ветер обрывает листья с деревьев.