Неточные совпадения
Ярко светит солнце,
белыми птицами плывут
в небе облака, мы идем по мосткам через Волгу, гудит, вздувается лед, хлюпает вода под тесинами мостков, на мясисто-красном соборе ярмарки горят
золотые кресты. Встретилась широкорожая баба
с охапкой атласных веток вербы
в руках — весна идет, скоро Пасха!
Вот и мы трое идем на рассвете по зелено-серебряному росному полю; слева от нас, за Окою, над рыжими боками Дятловых гор, над
белым Нижним Новгородом,
в холмах зеленых садов,
в золотых главах церквей, встает не торопясь русское ленивенькое солнце. Тихий ветер сонно веет
с тихой, мутной Оки, качаются
золотые лютики, отягченные росою, лиловые колокольчики немотно опустились к земле, разноцветные бессмертники сухо торчат на малоплодном дерне, раскрывает алые звезды «ночная красавица» — гвоздика…
От множества мягкой и красивой мебели
в комнате было тесно, как
в птичьем гнезде; окна закрывала густая зелень цветов,
в сумраке блестели снежно-белые изразцы печи, рядом
с нею лоснился черный рояль, а со стен
в тусклом
золоте рам смотрели какие-то темные грамоты, криво усеянные крупными буквами славянской печати, и под каждой грамотой висела на шнуре темная, большая печать. Все вещи смотрели на эту женщину так же покорно и робко, как я.
Я знал этих людей во второй период жизни у чертежника; каждое воскресенье они, бывало, являлись
в кухню, степенные, важные,
с приятною речью,
с новыми для меня, вкусными словами. Все эти солидные мужики тогда казались мне насквозь хорошими; каждый был по-своему интересен, все выгодно отличались от злых, вороватых и пьяных мещан слободы Кунавина. Больше всех мне нравился тогда штукатур Шишлин, я даже просился
в артель к нему, но он, почесывая
золотую бровь
белым пальцем, мягко отказал мне...
Неточные совпадения
С своей стороны, я предвижу возможность подать следующую мысль: колет [Колет (франц.) — короткий мундир из
белого сукна (
в кирасирских полках).] из серебряного глазета, сзади страусовые перья, спереди панцирь из кованого
золота, штаны глазетовые же и на голове литого
золота шишак, увенчанный перьями.
Кругом, теряясь
в золотом тумане утра, теснились вершины гор, как бесчисленное стадо, и Эльбрус на юге вставал
белою громадой, замыкая цепь льдистых вершин, между которых уж бродили волокнистые облака, набежавшие
с востока.
Осенью, на пятнадцатом году жизни, Артур Грэй тайно покинул дом и проник за
золотые ворота моря. Вскорости из порта Дубельт вышла
в Марсель шкуна «Ансельм», увозя юнгу
с маленькими руками и внешностью переодетой девочки. Этот юнга был Грэй, обладатель изящного саквояжа, тонких, как перчатка, лакированных сапожков и батистового
белья с вытканными коронами.
Его окружали люди,
в большинстве одетые прилично, сзади его на каменном выступе ограды стояла толстенькая синеглазая дама
в белой шапочке, из-под каракуля шапочки на розовый лоб выбивались черные кудри, рядом
с Климом Ивановичем стоял высокий чернобровый старик
в серой куртке, обшитой зеленым шнурком,
в шляпе странной формы пирогом,
с курчавой сероватой бородой. Протискался высокий человек
в котиковой шапке, круглолицый, румяный,
с веселыми усиками
золотого цвета, и шипящими словами сказал даме:
Самгин вдруг представил его мертвым: на
белой подушке серое, землистое лицо,
с погасшими глазами
в темных ямах,
с заостренным носом, а рот — приоткрыт, и
в нем эти два
золотых клыка.