Неточные совпадения
К нам приехал чиновник, негр, в форменном фраке, с галунами. Он, по обыкновению, осведомился о здоровье людей, потом об имени
судна, о числе людей, о
цели путешествия и все это тщательно, но с большим трудом, с гримасами, записал в тетрадь. Я стоял подле него и смотрел, как он выводил каракули. Нелегко далась ему грамота.
Однажды они явились, также в числе трех-четырех человек, на палубу голландского
судна с фруктами, напитанными ядом, и, отравив экипаж, потом нагрянули
целой ватагой и овладели
судном.
— Бог знает, где лучше! — отвечал он. — Последний раз во время урагана потонуло до восьмидесяти
судов в море, а на берегу опрокинуло
целый дом и задавило пять человек; в гонконгской гавани погибло без счета лодок и с ними до ста человек.
Точно несколько львов и тигров бросаются, вскакивают на дыбы, чтоб впиться один в другого, и мечутся кверху, а там вдруг
целой толпой шарахнулись вниз — только пыль столбом стоит поверх, и
судно летит туда же за ними, в бездну, но новая сила толкает его опять вверх и потом становит боком.
Суда здесь, курьеры здесь, а с ними и письма. Сколько расспросов, новостей! У всех письма в руках, у меня
целая дюжина.
Saddle Islands значит Седельные острова: видно уж по этому, что тут хозяйничали англичане. Во время китайской войны английские военные
суда тоже стояли здесь. Я вижу берег теперь из окна моей каюты: это
целая группа островков и камней, вроде знаков препинания; они и на карте показаны в виде точек. Они бесплодны, как большая часть островов около Китая; ветры обнажают берега. Впрочем, пишут, что здесь много устриц и — чего бы вы думали? — нарциссов!
Мили за три от Шанхая мы увидели
целый флот купеческих трехмачтовых
судов, которые теснились у обоих берегов Вусуна. Я насчитал до двадцати рядов, по девяти и десяти
судов в каждом ряду. В иных местах стояли на якоре американские так называемые клиппера, то есть большие, трехмачтовые
суда, с острым носом и кормой, отличающиеся красотою и быстрым ходом.
Между прочим, я встретил
целый ряд носильщиков: каждый нес по два больших ящика с чаем. Я следил за ними. Они шли от реки: там с лодок брали ящики и несли в купеческие домы, оставляя за собой дорожку чая, как у нас, таская кули, оставляют дорожку муки. Местный колорит! В амбарах ящики эти упаковываются окончательно, герметически, и идут на американские клипперы или английские
суда.
За 16-ть миль до Шанхая, в Вусуне, стоит
целый флот так называемых опиумных
судов.
На песке у самого берега поставлена батарея, направо от нее верфь, еще младенец, с остовом нового
судна, дальше
целый лагерь палаток, две-три юрты, и между ними кочки болот.
Капитан и так называемый «дед», хорошо знакомый читателям «Паллады», старший штурманский офицер (ныне генерал), — оба были наверху и о чем-то горячо и заботливо толковали. «Дед» беспрестанно бегал в каюту, к карте, и возвращался. Затем оба зорко смотрели на оба берега, на море, в напрасном ожидании лоцмана. Я все любовался на картину, особенно на
целую стаю купеческих
судов, которые, как утки, плыли кучей и все жались к шведскому берегу, а мы шли почти посредине, несколько ближе к датскому.
Неточные совпадения
— Да так. Я дал себе заклятье. Когда я был еще подпоручиком, раз, знаете, мы подгуляли между собой, а ночью сделалась тревога; вот мы и вышли перед фрунт навеселе, да уж и досталось нам, как Алексей Петрович узнал: не дай господи, как он рассердился! чуть-чуть не отдал под
суд. Оно и точно: другой раз
целый год живешь, никого не видишь, да как тут еще водка — пропадший человек!
Ибо не признаёт современный
суд, что равно чудны стекла, озирающие солнцы и передающие движенья незамеченных насекомых; ибо не признаёт современный
суд, что много нужно глубины душевной, дабы озарить картину, взятую из презренной жизни, и возвести ее в перл созданья; ибо не признаёт современный
суд, что высокий восторженный смех достоин стать рядом с высоким лирическим движеньем и что
целая пропасть между ним и кривляньем балаганного скомороха!
Как он ни горячился, называл их мошенниками, разбойниками, грабителями проезжающих, намекнул даже на Страшный
суд, но кузнецов ничем не пронял: они совершенно выдержали характер — не только не отступились от цены, но даже провозились за работой вместо двух часов
целых пять с половиною.
На Щуку подан в
суд донос, // Что от неё житья в пруде не стало; // Улик представлен
целый воз, // И виноватую, как надлежало, // На
суд в большой лохани принесли.
— Обнаружен весь механизм нашего общественного движения, и все в поэтических красках. Все пружины тронуты; все ступени общественной лестницы перебраны. Сюда, как на
суд, созваны автором и слабый, но порочный вельможа, и
целый рой обманывающих его взяточников; и все разряды падших женщин разобраны… француженки, немки, чухонки, и всё, всё… с поразительной, животрепещущей верностью… Я слышал отрывки — автор велик! в нем слышится то Дант, то Шекспир…