Неточные совпадения
Вот я думал бежать от
русской зимы и
прожить два лета, а приходится, кажется, испытать четыре осени:
русскую, которую уже пережил, английскую переживаю, в тропики придем в тамошнюю осень. А бестолочь какая: празднуешь два Рождества,
русское и английское, два Новые года, два Крещенья. В английское Рождество была крайняя нужда в работе — своих рук недоставало: англичане и слышать не хотят о работе в праздник. В наше Рождество англичане пришли, да совестно было заставлять работать своих.
— Севилья, caballeros с гитарами и шпагами, женщины, балконы, лимоны и померанцы. Dahin бы, в Гренаду куда-нибудь, где так умно и изящно путешествовал эпикуреец Боткин, умевший вытянуть до капли всю сладость испанского неба и воздуха, женщин и апельсинов, —
пожить бы там, полежать под олеандрами, тополями, сочетать
русскую лень с испанскою и посмотреть, что из этого выйдет».
— «Какие, кому в Устере визиты делать?» — «А к
русскому, который здесь
живет.
А все говорят на
русского человека: он беспечен, небрежен,
живет на авось; чем «кафрская война» лучше наших праздников?
«Нет,
русская; а мы
жили все с якутами, так вот дети по-русски и не говорят».
Она разбросана на двух-трех верстах;
живут все якуты, большею частью в избах, не совсем
русской, но и не совсем якутской постройки.
Чукчи держат себя поодаль от наших поселенцев, полагая, что
русские придут и перережут их, а
русские думают — и гораздо с большим основанием, — что их перережут чукчи. От этого происходит то, что те и другие избегают друг друга, хотя
живут рядом, не оказывают взаимной помощи в нужде во время голода, не торгуют и того гляди еще подерутся между собой.
По Лене
живут все
русские поселенцы и, кроме того, много якутов: оттого все
русские и здесь говорят по-якутски, даже между собою. Все их сношения ограничиваются якутами да редкими проезжими. Летом они занимаются хлебопашеством, сеют рожь и ячмень, больше для своего употребления, потому что сбывать некуда. Те, которые
живут выше по Лене, могут сплавлять свои избытки по реке на золотые прииски, находящиеся между городами Киренском и Олекмой.
Еще с двадцатилетнего возраста, с того счастливого времени, в которое
русский живет на фу-фу, уже Шиллер размерил всю свою жизнь и никакого, ни в каком случае, не делал исключения.
Русская интеллигенция не имела никакого другого пункта сбора. Тогда в Париже
русские жили вразброд, эмигрантов еще почти что не водилось, молодые люди из Латинского квартала не знакомились с семейными домами на правом берегу Сены.
Ради Бога, пошлите меня куда-нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что
русскому жить невозможно, и толку никакого нет.
Неточные совпадения
— А мы
живем и ничего не знаем, — сказал раз Вронский пришедшему к ним поутру Голенищеву. — Ты видел картину Михайлова? — сказал он, подавая ему только что полученную утром
русскую газету и указывая на статью о
русском художнике, жившем в том же городе и окончившем картину, о которой давно ходили слухи и которая вперед была куплена. В статье были укоры правительству и Академии за то, что замечательный художник был лишен всякого поощрения и помощи.
— Вот и я, — сказал князь. — Я
жил за границей, читал газеты и, признаюсь, еще до Болгарских ужасов никак не понимал, почему все
Русские так вдруг полюбили братьев Славян, а я никакой к ним любви не чувствую? Я очень огорчался, думал, что я урод или что так Карлсбад на меня действует. Но, приехав сюда, я успокоился, я вижу, что и кроме меня есть люди, интересующиеся только Россией, а не братьями Славянами. Вот и Константин.
— Не знаю, я не пробовал подолгу. Я испытывал странное чувство, — продолжал он. — Я нигде так не скучал по деревне,
русской деревне, с лаптями и мужиками, как
прожив с матушкой зиму в Ницце. Ницца сама по себе скучна, вы знаете. Да и Неаполь, Сорренто хороши только на короткое время. И именно там особенно живо вспоминается Россия, и именно деревня. Они точно как…
Он не мог согласиться с этим, потому что и не видел выражения этих мыслей в народе, в среде которого он
жил, и не находил этих мыслей в себе (а он не мог себя ничем другим считать, как одним из людей, составляющих
русский народ), а главное потому, что он вместе с народом не знал, не мог знать того, в чем состоит общее благо, но твердо знал, что достижение этого общего блага возможно только при строгом исполнении того закона добра, который открыт каждому человеку, и потому не мог желать войны и проповедывать для каких бы то ни было общих целей.
Роль, которую он избрал, роль богатого землевладельца, из каких должно состоять ядро
русской аристократии, не только пришлась ему вполне по вкусу, но теперь, после того как он
прожил так полгода, доставляла ему всё возрастающее удовольствие.