Неточные совпадения
Из этого видно, что у всех, кто не бывал на море, были еще в памяти старые романы Купера или
рассказы Мариета о море
и моряках, о капитанах, которые чуть не сажали на цепь пассажиров, могли жечь
и вешать подчиненных, о кораблекрушениях, землетрясениях.
Экспедиция в Японию — не иголка: ее не спрячешь, не потеряешь. Трудно теперь съездить
и в Италию, без ведома публики, тому, кто раз брался за перо. А тут предстоит объехать весь мир
и рассказать об этом так, чтоб слушали
рассказ без скуки, без нетерпения. Но как
и что рассказывать
и описывать? Это одно
и то же, что спросить, с какою физиономией явиться в общество?
Взглянешь около себя
и увидишь мачты, палубы, пушки, слышишь рев ветра, а невдалеке, в красноречивом безмолвии, стоят красивые скалы: не раз содрогнешься за участь путешественников!.. Но я убедился, что читать
и слушать
рассказы об опасных странствиях гораздо страшнее, нежели испытывать последние. Говорят,
и умирающему не так страшно умирать, как свидетелям смотреть на это.
Потом, вникая в устройство судна, в историю всех этих
рассказов о кораблекрушениях, видишь, что корабль погибает не легко
и не скоро, что он до последней доски борется с морем
и носит в себе пропасть средств к защите
и самохранению, между которыми есть много предвиденных
и непредвиденных, что, лишась почти всех своих членов
и частей, он еще тысячи миль носится по волнам, в виде остова,
и долго хранит жизнь человека.
Завтрак снова является на столе, после завтрака кофе. Иван Петрович приехал на три дня с женой, с детьми,
и с гувернером,
и с гувернанткой, с нянькой, с двумя кучерами
и с двумя лакеями. Их привезли восемь лошадей: все это поступило на трехдневное содержание хозяина. Иван Петрович дальний родня ему по жене: не приехать же ему за пятьдесят верст — только пообедать! После объятий начался подробный
рассказ о трудностях
и опасностях этого полуторасуточного переезда.
Бесполезно утомлять ваше внимание
рассказом мелких
и незанимательных эпизодов этой войны: они чересчур однообразны.
Но трава была так густа, кусты так непроницаемы, Змеиная горка так близка
и рассказы о змеях так живы, что молодой наш спутник, обыкновенно не робкий, хохочущий
и среди опасностей, пустился, однако ж, такими скачками вперед, вслед за первой партией, что мы с бароном остановились
и преследовали его дружным хохотом.
Они сами скучают
и зевают, тогда как у китайцев, по
рассказам, этого нет.
В первый раз в жизни случилось мне провести последний день старого года как-то иначе, непохоже ни на что прежнее. Я обедал в этот день у японских вельмож! Слушайте же, если вам не скучно, подробный
рассказ обо всем, что я видел вчера. Не берусь одевать все вчерашние картины
и сцены в их оригинальный
и яркий колорит. Обещаю одно: верное, до добродушия, сказание о том, как мы провели вчерашний день.
В нем не было ничего привлекательного, да
и в разговоре его, в тоне, в
рассказах, в приветствиях была какая-то сухость, скрытность, что-то не располагающее в его пользу.
Завязался живой
и шумный разговор,
рассказ, кто что видел, слышал.
Я с большей отрадой смотрел на кафров
и негров в Африке, на малайцев по островам Индийского океана, но с глубокой тоской следил в китайских кварталах за общим потоком китайской жизни, наблюдал подробности
и попадавшиеся мне ближе личности, слушал
рассказы других, бывалых
и знающих людей.
Мы вошли в их бедную избу, пили чай
и слушали
рассказы о трудностях
и недостатках, с какими, впрочем, неизбежно сопряжено первоначальное водворение в новом краю.
Я познакомился почти со всеми членами здешнего общества,
и служащими
и торгующими,
и неслужащими
и неторгующими: все они с большим участием расспрашивали о моих странствованиях
и выслушивали с живым любопытством мои
рассказы.
Прочитав это повествование
и выслушав изустные
рассказы многих свидетелей, — можно наглядно получить вульгарное изображение события, в миниатюре, таким образом: возьмите большую круглую чашку, налейте до половины водой
и дайте чашке быстрое круговращательное движение — а на воду пустите яичную скорлупу или представьте себе на ней миниатюрное суденышко с полным грузом
и людьми.
По изустным
рассказам свидетелей, поразительнее всего казалось переменное возвышение
и понижение берега: он то приходил вровень с фрегатом, то вдруг возвышался саженей на шесть вверх. Нельзя было решить, стоя на палубе, поднимается ли вода, или опускается самое дно моря? Вращением воды кидало фрегат из стороны в сторону, прижимая на какую-нибудь сажень к скалистой стене острова, около которого он стоял,
и грозя раздробить, как орех,
и отбрасывая опять на середину бухты.
Когда читаешь донесения
и слушаешь
рассказы о том, как погибала «Диана», хочется плакать, как при
рассказе о медленной агонии человека.