Неточные совпадения
Город как будто сдавлен ими, только к юго-западу раздвигается безграничный
простор: там
море сливается с небом.
Часа в три мы снялись с якоря, пробыв ровно три месяца в Нагасаки: 10 августа пришли и 11 ноября ушли. Я лег было спать, но топот людей, укладка якорной цепи разбудили меня. Я вышел в ту минуту, когда мы выходили на первый рейд, к Ковальским, так называемым, воротам. Недавно я еще катался тут. Вон и бухта, которую мы осматривали, вон Паппенберг, все знакомые рытвины и ложбины на дальних высоких горах, вот Каменосима, Ивосима, вон, налево, синеет мыс Номо, а вот и
простор, беспредельность,
море!
Один только отец Аввакум, наш добрый и почтенный архимандрит, относился ко всем этим ожиданиям, как почти и ко всему, невозмутимо-покойно и даже скептически. Как он сам лично не имел врагов, всеми любимый и сам всех любивший, то и не предполагал их нигде и ни в ком: ни на
море, ни на суше, ни в людях, ни в кораблях. У него была вражда только к одной большой пушке, как совершенно ненужному в его глазах предмету, которая стояла в его каюте и отнимала у него много
простора и свету.
Неточные совпадения
И думал он: // Отсель грозить мы будем шведу. // Здесь будет город заложен // Назло надменному соседу. // Природой здесь нам суждено // В Европу прорубить окно, // Ногою твердой стать при
море. // Сюда по новым им волнам // Все флаги в гости будут к нам, // И запируем на
просторе.
На пристани около сторожки лежит скелет молодого кита, когда-то счастливого, резвого, гулявшего на
просторе северных
морей, теперь же белые кости богатыря лежали в грязи и дождь точил их…
Змеиный вид, жестокий;
простор — краю нет; травы, буйство; ковыль белый, пушистый, как серебряное
море, волнуется, и по ветерку запах несет: овцой пахнет, а солнце обливает, жжет, и степи, словно жизни тягостной, нигде конца не предвидится, и тут глубине тоски дна нет…
Обе на минутку задумались. Глубоко-глубоко под ними покоилось
море. Со скамейки не было видно берега, и оттого ощущение бесконечности и величия морского
простора еще больше усиливалось. Вода была ласково-спокойна и весело-синя, светлея лишь косыми гладкими полосами в местах течения и переходя в густо-синий глубокий цвет на горизонте.
Как в ясной лазури затихшего
моря // Вся слава небес отражается, // Так в свете от страсти свободного духа // Нам вечное благо является. // Но глубь недвижимая в мощном
просторе // Все та же, что в бурном волнении. // Дух ясен и светел в свободном покое, // Но тот же и в страстном хотении. // Свобода, неволя, покой и волненье // Проходят и снова являются, // А он все один, и в стихийном стремленьи // Лишь сила его открывается.