Неточные совпадения
Утром однажды говорят мне, что
пришли: я
взял трубу
и различил на значительном пространстве черные точки.
В начале приезда мы просили
прислать нам провизии, разумеется за деньги,
и сказали, что иначе не
возьмем.
Но баниосы не обрадовались бы, узнавши, что мы идем в Едо. Им об этом не сказали ни слова. Просили только приехать завтра опять,
взять бумаги да подарки губернаторам
и переводчикам, еще
прислать, как можно больше, воды
и провизии. Они не подозревают, что мы сбираемся продовольствоваться этой провизией — на пути к Едо! Что-то будет завтра?
Нечего было делать: его превосходительство
прислал сказать, что переводчики перепутали — это обыкновенная их отговорка, когда они попробуют какую-нибудь меру
и она не удастся, — что он согласен на доставку провизии голландцами по-прежнему
и просит только принять некоторое количество ее в подарок, за который он готов
взять контр-презент.
Но тяжелый наш фрегат, с грузом не на одну сотню тысяч пуд, точно обрадовался случаю
и лег прочно на песок, как иногда добрый пьяница, тоже «нагрузившись»
и долго шлепая неверными стопами по грязи, вдруг
возьмет да
и ляжет средь дороги. Напрасно трезвый товарищ толкает его в бока, приподнимает то руку, то ногу, иногда голову. Рука, нога
и голова падают снова как мертвые. Гуляка лежит тяжело, неподвижно
и безнадежно, пока не
придут двое «городовых» на помощь.
Во-вторых, ободряющая отдаленная мечта о том, что роковая развязка еще далеко, по крайней мере не близко, — разве на другой только день, лишь наутро
придут и возьмут его.
Между тем произошло у нас приключение, меня удивившее, а Степана Трофимовича потрясшее. Утром в восемь часов прибежала от него ко мне Настасья, с известием, что барина «описали». Я сначала ничего не мог понять: добился только, что «описали» чиновники,
пришли и взяли бумаги, а солдат завязал в узел и «отвез в тачке». Известие было дикое. Я тотчас же поспешал к Степану Трофимовичу.
— А — верно, — похож ты на козла: такой же сухопарый. Знаешь — ты на сапожника Перфишку похож, — право! Так ты завтра
приходи и возьми денег на первое время, пока без места будешь… А я — к Якову схожу теперь… Ты как с Яковом-то?
Неточные совпадения
Пришел дьячок уволенный, // Тощой, как спичка серная, //
И лясы распустил, // Что счастие не в пажитях, // Не в соболях, не в золоте, // Не в дорогих камнях. // «А в чем же?» // — В благодушестве! // Пределы есть владениям // Господ, вельмож, царей земных, // А мудрого владение — // Весь вертоград Христов! // Коль обогреет солнышко // Да пропущу косушечку, // Так вот
и счастлив я! — // «А где
возьмешь косушечку?» // — Да вы же дать сулилися…
Стародум.
Взяв отставку, приехал я в Петербург. Тут слепой случай завел меня в такую сторону, о которой мне отроду
и в голову не
приходило.
Начались подвохи
и подсылы с целью выведать тайну, но Байбаков оставался нем как рыба
и на все увещания ограничивался тем, что трясся всем телом. Пробовали споить его, но он, не отказываясь от водки, только потел, а секрета не выдавал. Находившиеся у него в ученье мальчики могли сообщить одно: что действительно
приходил однажды ночью полицейский солдат,
взял хозяина, который через час возвратился с узелком, заперся в мастерской
и с тех пор затосковал.
— Твой брат был здесь, — сказал он Вронскому. — Разбудил меня, чорт его
возьми, сказал, что
придет опять. —
И он опять, натягивая одеяло, бросился на подушку. — Да оставь же, Яшвин, — говорил он, сердясь на Яшвина, тащившего с него одеяло. — Оставь! — Он повернулся
и открыл глаза. — Ты лучше скажи, что выпить; такая гадость во рту, что…
Раз решив сам с собою, что он счастлив своею любовью, пожертвовал ей своим честолюбием,
взяв, по крайней мере, на себя эту роль, — Вронский уже не мог чувствовать ни зависти к Серпуховскому, ни досады на него за то, что он, приехав в полк,
пришел не к нему первому. Серпуховской был добрый приятель,
и он был рад ему.