Неточные совпадения
Можно ли поверить, что в Петербурге есть множество людей, тамошних уроженцев, которые никогда
не бывали в Кронштадте оттого, что туда
надо ехать морем, именно оттого, зачем бы стоило съездить за тысячу верст, чтобы только испытать этот способ путешествия?
Чаще всего называют дружбу бескорыстным чувством; но настоящее понятие о ней до того затерялось в людском обществе, что такое определение сделалось общим местом, под которым собственно
не знают, что
надо разуметь.
На другой день, когда я вышел на улицу, я был в большом недоумении:
надо было начать путешествовать в чужой стороне, а я еще
не решил как.
Что касается до национальных английских кушаньев, например пудинга, то я где ни спрашивал, нигде
не было готового:
надо было заказывать.
Мне будет казаться, что мебель
надо «принайтовить», окна
не закрыть ставнями, а «задраить», при свежем ветре буду ждать, что «засвистят всех наверх рифы брать».
Ему
надо побывать в банке, потом в трех городах, поспеть на биржу,
не опоздать в заседание парламента.
У него было то же враждебное чувство к книгам, как и у берегового моего слуги: оба они
не любили предмета, за которым
надо было ухаживать с особенным тщанием, а чуть неосторожно поступишь, так, того и гляди, разорвешь.
Трудно было и обедать: чуть зазеваешься, тарелка наклонится, и ручей супа быстро потечет по столу до тех пор, пока обратный толчок
не погонит его назад. Мне уж становилось досадно: делать ничего нельзя, даже читать. Сидя ли, лежа ли, а все
надо думать о равновесии, упираться то ногой, то рукой.
Чувствуя, что мне
не устоять и
не усидеть на полу, я быстро опустился на маленький диван и думал, что спасусь этим; но
не тут-то было:
надо было прирасти к стене, чтоб
не упасть.
Мадера видна?» — спросил я, думая,
не подшутил ли
надо мной сосед.
Действительно, нет лучше плода: мягкий, нежный вкус, напоминающий сливочное мороженое и всю свежесть фрукта с тонким ароматом. Плод этот, когда поспеет,
надо есть ложечкой. Если
не ошибаюсь, по-испански он называется нона. Обед тянулся довольно долго, по-английски, и кончился тоже по-английски: хозяин сказал спич, в котором изъявил удовольствие, что второй раз уже угощает далеких и редких гостей, желал счастливого возвращения и звал вторично к себе.
Облака подвигались на высоту пика, потом вдруг обнажали его вершину, а там опять скрывали ее; казалось,
надо было ожидать бури, но ничего
не было: тучи только играли с горами.
«
Не портьте куска, — сказал мне барон, млея перед этой горой мяса, —
надо резать искусно».
Ученые с улыбкой посматривали на нас и друг на друга, наконец объяснили нам, что они
не видали ни одной птицы и что, конечно, мы так себе думаем, что если уж заехали в Африку, так
надо и птиц видеть.
Надо отдать справедливость Вандику: он в искусстве владеть вожжами стоит если
не выше, то так же высоко, как его соименник в искусстве владеть кистью.
Они выработают себе, сколько
надо, чтоб прожить немного на свободе, и уходят; к постоянной работе
не склонны, шатаются, пьянствуют, пока крайность
не принудит их опять к работе».
Надо было переправляться вброд; напрасно Вандик понукал лошадей: они
не шли. «Аппл!» — крикнет он, направляя их в воду, но передние две только коснутся ногами воды и вдруг возьмут направо или налево, к берегу.
Впрочем, из этой великолепной картины, как и из многих других, ничего
не выходило. Приготовление бумаги для фотографических снимков требует, как известно, величайшей осторожности и внимания.
Надо иметь совершенно темную комнату, долго приготовлять разные составы, давать время бумаге вылеживаться и соблюдать другие, подобные этим условия. Несмотря на самопожертвование Гошкевича, с которым он трудился, ничего этого соблюсти было нельзя.
Тучи в этот день были еще гуще и непроницаемее. Отцу Аввакуму
надо было ехать назад. С сокрушенным сердцем сел он в карету Вандика и выехал,
не видав Столовой горы. «Это меня за что-нибудь Бог наказал!» — сказал он, уезжая. Едва прошел час-полтора, я был в ботаническом саду, как вдруг вижу...
Шагах в пятидесяти оттуда, на вязком берегу, в густой траве, стояли по колени в тине два буйвола. Они, склонив головы, пристально и робко смотрели на эту толпу,
не зная, что им делать. Их тут нечаянно застали: это было видно по их позе и напряженному вниманию, с которым они сторожили минуту, чтоб уйти; а уйти было некуда: направо ли, налево ли, все
надо проходить чрез толпу или идти в речку.
Сколько
надо одного ума, чтоб
не знать о ней!
Но этого
не бывает;
надо искусственно дойти до потери сознания о ней, забывать ее, то есть беспрестанно помнить, что
надо забывать.
Все равно: я хочу только сказать вам несколько слов о Гонконге, и то единственно по обещанию говорить о каждом месте, в котором побываем, а собственно о Гонконге сказать нечего, или если уже говорить как следует, то
надо написать целый торговый или политический трактат, а это
не мое дело: помните уговор — что писать!
Надо знать, что еще в Гонконге и китайцы, и европейцы говорили нам, что в этот год поджидается ураган; что ураганов
не было уже года четыре.
Но вот мы вышли в Великий океан. Мы были в 21˚ северной широты: жарко до духоты. Работать днем
не было возможности. Утомишься от жара и заснешь после обеда, чтоб выиграть поболее времени ночью. Так сделал я 8-го числа, и спал долго, часа три, как будто предчувствуя беспокойную ночь. Капитан подшучивал
надо мной, глядя, как я проснусь, посмотрю сонными глазами вокруг и перелягу на другой диван, ища прохлады. «Вы то на правый, то на левый галс ложитесь!» — говорил он.
У всякого в голове, конечно, шевелились эти мысли, но никто
не говорил об этом и некогда было:
надо было действовать — и действовали. Какую энергию, сметливость и присутствие духа обнаружили тут многие! Савичу точно праздник: выпачканный, оборванный, с сияющими глазами, он летал всюду, где ветер оставлял по себе какой-нибудь разрушительный след.
В бумаге еще правительство, на французском, английском и голландском языках, просило остановиться у так называемых Ковальских ворот, на первом рейде, и
не ходить далее, в избежание больших неприятностей, прибавлено в бумаге, без объяснения, каких и для кого.
Надо думать, что для губернаторского брюха.
Наконец мы вошли на первый рейд и очутились среди островов и холмов. Здесь застал нас штиль, и потом подул противный ветер;
надо было лавировать. «Куда ж вы? — говорили японцы,
не понимая лавировки, — вам
надо сюда, налево». Наконец вошли и на второй рейд, на указанное место.
Где же Нагасаки? Города еще
не видать. А! вот и Нагасаки. Отчего ж
не Нангасаки? оттого, что настоящее название — Нагасаки, а буква н прибавляется так, для шика, так же как и другие буквы к некоторым словам. «Нагасаки — единственный порт, куда позволено входить одним только голландцам», — сказано в географиях, и куда,
надо бы прибавить давно, прочие ходят без позволения. Следовательно, привилегия ни в коем случае
не на стороне голландцев во многих отношениях.
Мы спрашиваем об этом здесь у японцев, затем и пришли, да вот
не можем добиться ответа. Чиновники говорят, что
надо спросить у губернатора, губернатор пошлет в Едо, к сиогуну, а тот пошлет в Миако, к микадо, сыну неба: сами решите, когда мы дождемся ответа!
Промахнувшись раз, японцы стали слишком осторожны: адмирал сказал, что, в ожидании ответа из Едо об отведении нам места,
надо свезти пока на пустой, лежащий близ нас, камень хронометры для поверки. Об этом вскользь сказали японцам: что же они? на другой день на камне воткнули дерево, чтоб сделать камень похожим на берег, на который мы обещали
не съезжать. Фарсеры!
Стали потом договариваться о свите, о числе людей, о карауле, о носилках, которых мы требовали для всех офицеров непременно. И обо всем
надо было спорить почти до слез. О музыке они
не сделали, против ожидания, никакого возражения; вероятно, всем, в том числе и губернатору, хотелось послушать ее. Уехали.
Он сослался на закон, потом сказал, что это худо: «Да ведь Япония
не может долго оставаться в нынешнем ее положении, — прибавил он, — скоро
надо ожидать перемен».
На это отвечено, что «по трехмесячном ожидании
не важность подождать семь дней; но нам необходимо иметь место на берегу, чтоб сделать поправки на судах, поверить хронометры и т. п. Далее, если ответ этот подвинет дело вперед, то мы останемся, в противном случае уйдем… куда нам
надо».
Да с большими судами и
не дойдешь до Шанхая: река Янсекиян вся усеяна мелями:
надо пароход и лоцманов.
Так и есть, как я думал: Шанхай заперт, в него нельзя попасть: инсургенты
не пускают. Они дрались с войсками — наши видели.
Надо ехать, разве потому только, что совестно быть в полутораста верстах от китайского берега и
не побывать на нем. О войне с Турцией тоже
не решено, вместе с этим
не решено, останемся ли мы здесь еще месяц, как прежде хотели, или сейчас пойдем в Японию, несмотря на то, что у нас нет сухарей.
Я сначала, как заглянул с палубы в люк,
не мог постигнуть, как сходят в каюту: в трапе недоставало двух верхних ступеней, и потому
надо было прежде сесть на порог, или «карлинсы», и спускать ноги вниз, ощупью отыскивая ступеньку, потом, держась за веревку, рискнуть прыгнуть так, чтобы попасть ногой прямо на третью ступеньку.
Надо было каждый раз нагибаться, чтоб парусом
не сшибло с ног.
Впрочем, всем другим нациям простительно
не уметь наслаждаться хорошим чаем:
надо знать, что значит чашка чаю, когда войдешь в трескучий, тридцатиградусный мороз в теплую комнату и сядешь около самовара, чтоб оценить достоинство чая. С каким наслаждением пили мы чай, который привез нам в Нагасаки капитан Фуругельм! Ящик стоит 16 испанских талеров; в нем около 70 русских фунтов; и какой чай! У нас он продается
не менее 5 руб. сер. за фунт.
Стол был заставлен блюдами. «Кому есть всю эту массу мяс, птиц, рыб?» — вот вопрос, который представится каждому неангличанину и неамериканцу. Но
надо знать, что в Англии и в Соединенных Штатах для слуг особенного стола
не готовится; они едят то же самое, что и господа, оттого нечего удивляться, что чуть
не целые быки и бараны подаются на стол.
Это была бы сущая напасть для непьющих, если б
надо было выпивать по целой рюмке; но никто
не обязывается к этому.
Надо только налить или долить рюмку, а выпить можно хоть каплю.
Бог знает, когда бы кончился этот разговор, если б баниосам
не подали наливки и
не повторили вопрос: тут ли полномочные? Они объявили, что полномочных нет и что они будут
не чрез три дня, как ошибкой сказали нам утром, а чрез пять, и притом эти пять дней
надо считать с 8-го или 9-го декабря… Им
не дали договорить. «Если в субботу, — сказано им (а это было в среду), — они
не приедут, то мы уйдем». Они стали торговаться, упрашивать подождать только до их приезда, «а там делайте, как хотите», — прибавили они.
Спросили и губернатора, тот говорит, что
надо еще кое-что убрать, что чиновники и бонзы
не перебрались оттуда.
Наконец
надо же и совесть знать, пора и приехать. В этом японском, по преимуществу тридесятом, государстве можно еще оправдываться и тем, что «скоро сказка сказывается, да
не скоро дело делается». Чуть ли эта поговорка
не здесь родилась и перешла по соседству с Востоком и к нам, как и многое другое… Но мы выросли, и поговорка осталась у нас в сказках.
В Японии, напротив, еще до сих пор скоро дела
не делаются и
не любят даже тех, кто имеет эту слабость. От наших судов до Нагасаки три добрые четверти часа езды. Японцы часто к нам ездят: ну что бы пригласить нас стать у города, чтоб самим
не терять по-пустому время на переезды? Нельзя. Почему?
Надо спросить у верховного совета, верховный совет спросит у сиогуна, а тот пошлет к микадо.
В Новый год, вечером, когда у нас все уже легли, приехали два чиновника от полномочных, с двумя второстепенными переводчиками, Сьозой и Льодой, и привезли ответ на два вопроса. К. Н. Посьет спал; я ходил по палубе и встретил их. В бумаге сказано было, что полномочные теперь
не могут отвечать на предложенные им вопросы, потому что у них есть ответ верховного совета на письмо из России и что, по прочтении его, адмиралу, может быть, ответы на эти вопросы и
не понадобятся. Нечего делать,
надо было подождать.
Но для этого
надо поступить по-английски, то есть пойти, например, в японские порты, выйти без спросу на берег, и когда станут
не пускать, начать драку, потом самим же пожаловаться на оскорбление и начать войну.
Я и Посьет беспрестанно выходили из-за стола то подлить им шампанского, то показать, как
надо есть какое-нибудь блюдо, или растолковать, из чего оно приготовлено. Они смущались нашею вежливостью и внимательностью и
не знали, как благодарить.
Им нужно было
не давать повадки иностранцам съезжать на берег: если б они дали место нам,
надо было бы давать и другим, а они надеялись или вовсе уклониться от этой необходимости, или, по возможности, ограничить ее, наконец, хоть отдалить, сколько можно, это событие.
Однажды на вопрос, кажется, о том, отчего они так медлят торговать с иностранцами, Кавадзи отвечал: «Торговля у нас дело новое, несозрелое;
надо подумать, как, где, чем торговать. Девицу отдают замуж, — прибавил он, — когда она вырастет: торговля у нас
не выросла еще…»