Неточные совпадения
— «Ковшами, я сам видел, я был
на корабле», — прибавил кто-то.
То представлялась скала, у подножия которой лежит наше разбитое судно, и утопающие напрасно хватаются усталыми руками за гладкие камни; то снилось, что я
на пустом острове, выброшенный с обломком
корабля, умираю с голода…
Ведь
корабль, как он ни прочен, как ни приспособлен к морю, что он такое? — щепка, корзинка, эпиграмма
на человеческую силу.
Они, опираясь
на зонтики, повелительно смотрели своими синими глазами
на море,
на корабли и
на воздымавшуюся над их головами и поросшую виноградниками гору.
В океане, в мгновенных встречах, тот же образ виден был
на палубе
кораблей, насвистывающий сквозь зубы: «Rule, Britannia, upon the sea».
Я видел его
на песках Африки, следящего за работой негров,
на плантациях Индии и Китая, среди тюков чаю, взглядом и словом,
на своем родном языке, повелевающего народами,
кораблями, пушками, двигающего необъятными естественными силами природы…
Но эта первая буря мало подействовала
на меня: не бывши никогда в море, я думал, что это так должно быть, что иначе не бывает, то есть что
корабль всегда раскачивается
на обе стороны, палуба вырывается из-под ног и море как будто опрокидывается
на голову.
Непривычному человеку покажется, что случилось какое-нибудь бедствие, как будто что-нибудь сломалось, оборвалось и
корабль сейчас пойдет
на дно.
Я с первого шага
на корабль стал осматриваться.
Робко ходит в первый раз человек
на корабле: каюта ему кажется гробом, а между тем едва ли он безопаснее в многолюдном городе,
на шумной улице, чем
на крепком парусном судне, в океане.
Моряки особенно жаловались мне
на недостаток любознательности в нашей публике ко всему, что касается моря и флота, и приводили в пример англичан, которые толпами, с женами и детьми, являются
на всякий
корабль, приходящий в порт.
Многие оправдываются тем, что они не имеют между моряками знакомых и оттого затрудняются сделать визит
на корабль, не зная, как «моряки примут».
Поезжайте летом
на кронштадтский рейд,
на любой военный
корабль, адресуйтесь к командиру, или старшему, или, наконец, к вахтенному (караульному) офицеру с просьбой осмотреть
корабль, и если нет «авральной» работы
на корабле, то я вам ручаюсь за самый приятный прием.
Не ездите, Христа ради!» Вслушавшись в наш разговор, Фаддеев заметил, что качка ничего, а что есть
на море такие места, где «крутит», и когда
корабль в эдакую «кручу» попадает, так сейчас вверх килем повернется.
Деду, как старшему штурманскому капитану, предстояло наблюдать за курсом
корабля. Финский залив весь усеян мелями, но он превосходно обставлен маяками, и в ясную погоду в нем так же безопасно, как
на Невском проспекте.
Но дни шли своим чередом и жизнь
на корабле тоже.
День и ночь
на корабле бдительно следят за состоянием погоды.
Оно, пожалуй, красиво смотреть со стороны, когда
на бесконечной глади вод плывет
корабль, окрыленный белыми парусами, как подобие лебедя, а когда попадешь в эту паутину снастей, от которых проходу нет, то увидишь в этом не доказательство силы, а скорее безнадежность
на совершенную победу.
Ни
на одной военной верфи не строят больших парусных судов; даже старые переделываются
на паровые. При нас в портсмутском адмиралтействе розняли уже совсем готовый
корабль пополам и вставили паровую машину.
Только и говорится о том, как
корабль стукнулся о камень, повалился
на бок, как рухнули мачты, палубы, как гибли сотнями люди — одни раздавленные пушками, другие утонули…
Через день, по приходе в Портсмут, фрегат втянули в гавань и ввели в док, а людей перевели
на «Кемпердоун» — старый
корабль, стоящий в порте праздно и назначенный для временного помещения команд. Там поселились и мы, то есть туда перевезли наши пожитки, а сами мы разъехались. Я уехал в Лондон, пожил в нем, съездил опять в Портсмут и вот теперь воротился сюда.
Утром мы все четверо просыпались в одно мгновение, ровно в восемь часов, от пушечного выстрела с «Экселента», другого английского
корабля, стоявшего
на мертвых якорях, то есть неподвижно, в нескольких саженях от нас.
Он узнал сейчас
корабль, спросил, нет ли между плавателями старых знакомых, и пригласил нас несколько человек к себе
на обед.
Португальцы поставили носилки
на траву. «Bella vischta, signor!» — сказали они. В самом деле, прекрасный вид! Описывать его смешно. Уж лучше снять фотографию: та, по крайней мере, передаст все подробности. Мы были
на одном из уступов горы,
на половине ее высоты… и того нет: под ногами нашими целое море зелени, внизу город, точно игрушка; там чуть-чуть видно, как ползают люди и животные, а дальше вовсе не игрушка — океан;
на рейде опять игрушки —
корабли, в том числе и наш.
Я обернулся
на Мадеру в последний раз: она вся закуталась, как в мантию, в облака, как будто занавес опустился
на волшебную картину, и лежала далеко за нами темной массой; впереди довольно уже близко неслась
на нас другая масса — наш
корабль.
«Хвастаете, дед: ведь вы три раза ходили вокруг света: итого шесть раз!» — «Так; но однажды
на самом экваторе
корабль захватили штили и нас раза три-четыре перетаскивало то по ту, то по эту сторону экватора».
В этом недостатка
на кораблях не бывает: за всякую послугу, угождение матроса офицер платит чаркой водки.
Выйдешь
на палубу, взглянешь и ослепнешь
на минуту от нестерпимого блеска неба, моря; от меди
на корабле, от железа отскакивают снопы лучей; палуба и та нестерпимо блещет и уязвляет глаз своей белизной. Скоро обедать; а что будет за обедом? Кстати, Тихменев
на вахте: спросить его.
Не успело воображение воспринять этот рисунок, а он уже тает и распадается, и
на место его тихо воздвигся откуда-то
корабль и повис
на воздушной почве; из огромной колесницы уже сложился стан исполинской женщины; плеча еще целы, а бока уже отпали, и вышла голова верблюда;
на нее напирает и поглощает все собою ряд солдат, несущихся целым строем.
Одни работали в адмиралтействе, другие праздно глядели
на море,
на корабли,
на приезжих или просто так,
на что случится.
Мы провели с час, покуривая сигару и глядя в окно
на корабли, в том числе
на наш,
на дальние горы; тешились мыслью, что мы в Африке.
А разве вы ожидали противного?..» — «Нет: я сравниваю с нашими офицерами, — продолжал он, —
на днях пришел английский
корабль, человек двадцать офицеров съехали сюда и через час поставили вверх дном всю отель.
Ему также все равно, где ни быть: придут ли в прекрасный порт или станут
на якорь у бесплодной скалы; гуляет ли он
на берегу или смотрит
на корабле за работами — он или делает дело, тогда молчит и делает комическое лицо, или поет и хохочет.
Известно, что смерчи, или водяные столпы, разбивают ядрами с
кораблей, иначе они, налетев
на судно, могут сломать рангоут или изорвать паруса.
Днем облитые ослепительным солнечным блеском воды сверкают, как растопленное серебро; лучи снопами отвесно и неотразимо падают
на все —
на скалы,
на вершины пальм,
на палубы
кораблей и, преломляясь, льют каскады огня и блеска по сторонам.
Только индиец, растянувшись в лодке, спит, подставляя под лучи то один, то другой бок; закаленная кожа у него ярко лоснится, лучи скользят по ней, не проникая внутрь, да китайцы, с полуобритой головой, машут веслом или ворочают рулем, едучи
на барке по рейду, а не то так работают около европейских
кораблей, постукивая молотком или таская кладь.
Конторы все отперты настежь: там китайцы, под присмотром англичан, упаковывают и распаковывают тюки, складывают в груды и несут
на лодки, а лодки везут к
кораблям.
Можно определить и так: это такой ветер, который большие военные суда, купеческие
корабли, пароходы, джонки, лодки и все, что попадется
на море, иногда и самое море, кидает
на берег, а крыши, стены домов, деревья, людей и все, что попадется
на берегу, иногда и самый берег, кидает в море.
Представьте себе, что какая-нибудь башня, у подножия которой вы живете, грозит рухнуть; положим даже, вы знаете, в которую сторону она упадет, вы, конечно, уйдете за версту; а здесь,
на корабле!..
Конечно, всякий представлял, как она упадет, как положит судно
на бок, пришибет сетки (то есть край
корабля), как хлынут волны
на палубу: удастся ли обрубить скоро подветренные ванты, чтобы вдруг избавить судно от напора тяжести
на один бок.
Но один потерпел при выходе какое-то повреждение, воротился и получил помощь от жителей: он был так тронут этим, что,
на прощанье, съехал с людьми
на берег, поколотил и обобрал поселенцев. У одного забрал всех кур, уток и тринадцатилетнюю дочь, у другого отнял свиней и жену, у старика же Севри, сверх того, две тысячи долларов — и ушел. Но прибывший вслед за тем английский военный
корабль дал об этом знать
на Сандвичевы острова и в Сан-Франциско, и преступник был схвачен, с судном, где-то в Новой Зеландии.
Например, иностранные
корабли не иначе допускаются
на второй и третий рейды, как с разрешения губернатора.
Мы уже были предупреждены, что нас встретят здесь вопросами, и оттого приготовились отвечать, как следует, со всею откровенностью. Они спрашивали: откуда мы пришли, давно ли вышли, какого числа, сколько у нас людей
на каждом
корабле, как матросов, так и офицеров, сколько пушек и т. п.
На Крысьем острове избиты были некогда испанцы и сожжены их
корабли с товарами.
Суда и джонки, прекрасные европейские здания, раззолоченная кумирня, протестантские церкви, сады — все это толпится еще неясной кучей, без всякой перспективы, как будто церковь стоит
на воде, а
корабль на улице.
Английское правительство молчит — одно, что остается ему делать, потому что многие стоящие во главе правления лица сами разводят мак
на индийских своих плантациях, сами снаряжают
корабли и шлют в Янсекиян.
— Меня, — кротко и скромно отвечал Беттельгейм (но под этой скромностью таилось, кажется, не смирение). — Потом, — продолжал он, — уж постоянно стали заходить сюда
корабли христианских наций, и именно от английского правительства разрешено раз в год посылать одно военное судно, с китайской станции,
на Лю-чу наблюдать, как поступают с нами, и вот жители кланяются теперь в пояс. Они невежественны, грязны, грубы…
Был туман и свежий ветер, потом пошел дождь. Однако ж мы в трубу рассмотрели, что судно было под английским флагом. Адмирал сейчас отправил навстречу к нему шлюпку и штурманского офицера отвести от мели. Часа через два
корабль стоял уже близ нас
на якоре.
После обеда наши уехали
на берег чай пить in’s Grune [
на лоне природы — нем.]. Я прозевал, но зато из привезенной с английского
корабля газеты узнал много новостей из Европы, особенно интересных для нас. Дела с Турцией завязались; Англия с Францией продолжают интриговать против нас. Вся Европа в трепетном ожидании…
Наши ездили туда
на корабль и рассказывают, что такой нечистоты, неурядицы, шума, хаоса и представить себе нельзя.