Неточные совпадения
Фаддеев устроил мне койку, и я, несмотря на октябрь, на дождь, на лежавшие под ногами восемьсот пудов пороха, заснул,
как редко спал на берегу, утомленный хлопотами переезда, убаюканный свежестью
воздуха и новыми, не неприятными впечатлениями.
Огромные холмы с белым гребнем, с воем толкая друг друга, встают, падают, опять встают,
как будто толпа вдруг выпущенных на волю бешеных зверей дерется в остервенении, только брызги,
как дым, поднимаются да стон носится в
воздухе.
Но вот в самом деле мы еще далеко были от берега, а на нас повеяло теплым, пахучим
воздухом, смесью ананасов, гвоздики,
как мне казалось, и еще чего-то.
Как неприятно видеть в мягком
воздухе, под нежным небом, среди волшебных красок эти жесткие явления!
На Мадере я чувствовал ту же свежесть и прохладу волжского
воздуха, который пьешь,
как чистейшую ключевую воду, да, сверх того, он будто растворен… мадерой, скажете вы?
Кажется, ни за что не умрешь в этом целебном, полном неги
воздухе, в теплой атмосфере, то есть не умрешь от болезни, а от старости разве, и то когда заживешь чужой век. Однако здесь оканчивает жизнь дочь бразильской императрицы, сестра царствующего императора. Но она прибегла к целительности здешнего
воздуха уже в последней крайности,
как прибегают к первому знаменитому врачу — поздно: с часу на час ожидают ее кончины.
Плывите скорей сюда и скажите,
как назвать этот нежный
воздух, который,
как теплые волны, омывает, нежит и лелеет вас, этот блеск неба в его фантастическом неописанном уборе, эти цвета, среди которых утопает вечернее солнце?
Столовая гора, мрачная, серая,
как все горы, окаймляющие южный берег Африки, состоит из песчаника, почерневшего от солнца и
воздуха.
Чувствуешь, что каждый глоток этого
воздуха есть прибавка к запасу здоровья; он освежает грудь и нервы,
как купанье в свежей воде.
Хозяйка, заметив,
как встречает нас арабка, показала на нее, потом на свою голову и поводила пальцем по
воздуху взад и вперед, давая знать, что та не в своем уме.
У выхода из Фальсбея мы простились с Корсаковым надолго и пересели на шлюпку. Фосфорный блеск был так силен в воде, что весла черпали
как будто растопленное серебро, в
воздухе разливался запах морской влажности. Небо сквозь редкие облака слабо теплилось звездами, затмеваемыми лунным блеском.
В этом
воздухе природа,
как будто явно и открыто для человека, совершает процесс творчества; здесь можно непосвященному глазу следить,
как образуются, растут и зреют ее чудеса; подслушивать,
как растет трава.
Жар несносный; движения никакого, ни в
воздухе, ни на море. Море —
как зеркало,
как ртуть: ни малейшей ряби. Вид пролива и обоих берегов поразителен под лучами утреннего солнца.
Какие мягкие, нежащие глаз цвета небес и воды!
Как ослепительно ярко блещет солнце и разнообразно играет лучами в воде! В ином месте пучина кипит золотом, там
как будто горит масса раскаленных угольев: нельзя смотреть; а подальше, кругом до горизонта, распростерлась лазурная гладь. Глаз глубоко проникает в прозрачные воды.
Европейцы ходят…
как вы думаете, в чем? В полотняных шлемах! Эти шлемы совершенно похожи на шлем Дон Кихота. Отчего же не видать соломенных шляп? чего бы, кажется, лучше: Манила так близка, а там превосходная солома. Но потом я опытом убедился, что солома слишком жидкая защита от здешнего солнца. Шлемы эти делаются двойные с пустотой внутри и маленьким отверстием для
воздуха. Другие, особенно шкипера, носят соломенные шляпы, но обвивают поля и тулью ее белой материей, в виде чалмы.
Ночной
воздух стоит,
как церемонный гость, у дверей и нейдет в каюту, не сладит с спершимся там
воздухом.
Европеянок можно видеть у них дома или с пяти часов до семи, когда они катаются по эспланаде, опрокинувшись на эластические подушки щегольских экипажей в легких, прозрачных,
как здешний
воздух, тканях и в шляпках, не менее легких, аjour: точно бабочка сидит на голове.
После этого вдруг раздался крикливый, жесткий,
как карканье вороны, голос Кичибе: он по-голландски передал содержание бумаги нам. Смеяться он не смел, но втягивал
воздух в себя; гримасам и всхлипываньям не было конца.
Холмы и воды в блеске; островки и надводные камни в проливе, от сильной рефракции, кажутся совершенно отставшими от воды; они
как будто висят на
воздухе.
На другой день, 24-го числа, в Рождественский сочельник, погода была великолепная: трудно забыть такой день. Небо и море — это одна голубая масса;
воздух теплый, без движения.
Как хорош Нагасакский залив! И самые Нагасаки, облитые солнечным светом, походили на что-то путное. Между бурыми холмами кое-где ярко зеленели молодые всходы нового посева риса, пшеницы или овощей. Поглядишь к морю — это бесконечная лазоревая пелена.
А ведь
как хорошо, красиво это безукоризненно чистое и голубое небо, синяя, беспредельная гладь моря, влажно-теплый береговой
воздух!
Как кроток и мягок этот свет,
какая нега в теплом
воздухе — и вдобавок ко всему — прекрасная музыка.
Мне несколько неловко было ехать на фабрику банкира: я не был у него самого даже с визитом, несмотря на его желание видеть всех нас
как можно чаще у себя; а не был потому, что за визитом неминуемо следуют приглашения к обеду, за который садятся в пять часов, именно тогда, когда настает в Маниле лучшая пора глотать не мясо, не дичь, а здешний
воздух, когда надо ехать в поля, на взморье, гулять по цветущим зеленым окрестностям — словом, жить.
Вдаль посмотреть нельзя: волны сверкают,
как горячие угли, стены зданий ослепительно белы,
воздух как пламя — больно глазам.
Но и вечером, в этом душном томлении
воздуха, в этом лунном пронзительном луче, в тихо качающихся пальмах, в безмятежном покое природы, есть что-то такое, что давит мозг, шевелит нервы, тревожит воображение. Сидя по вечерам на веранде, я чувствовал такую же тоску,
как в прошлом году в Сингапуре. Наслаждаешься и страдаешь, нега и боль! Эта жаркая природа, обласкав вас страстно, напутствует сон ваш такими богатыми грезами,
каких не приснится на севере.
Нагасаки на этот раз смотрели как-то печально. Зелень на холмах бледная, на деревьях тощая, да и холодно, нужды нет, что апрель, холоднее, нежели в это время бывает даже у нас, на севере. Мы начинаем гулять в легких пальто, а здесь еще зимний
воздух, и Кичибе вчера сказал, что теплее будет не раньше
как через месяц.
Я выехал из Якутска 26 ноября при 36˚ мороза;
воздух чист, сух, остр, режет легкие, и горе страждущим грудью! но зато не приобретешь простуды, флюса,
как, например, в Петербурге, где стоит только распахнуть для этого шубу. Замерзнуть можно, а простудиться трудно.
Неточные совпадения
Гаврило Афанасьевич // Из тарантаса выпрыгнул, // К крестьянам подошел: //
Как лекарь, руку каждому // Пощупал, в лица глянул им, // Схватился за бока // И покатился со смеху… // «Ха-ха! ха-ха! ха-ха! ха-ха!» // Здоровый смех помещичий // По утреннему
воздуху // Раскатываться стал…
Пир кончился, расходится // Народ. Уснув, осталися // Под ивой наши странники, // И тут же спал Ионушка // Да несколько упившихся // Не в меру мужиков. // Качаясь, Савва с Гришею // Вели домой родителя // И пели; в чистом
воздухе // Над Волгой,
как набатные, // Согласные и сильные // Гремели голоса:
В вечернем
воздухе, //
Как колокол серебряный, // Гудел громовый бас…
— Не то еще услышите, //
Как до утра пробудете: // Отсюда версты три // Есть дьякон… тоже с голосом… // Так вот они затеяли // По-своему здороваться // На утренней заре. // На башню
как подымется // Да рявкнет наш: «Здо-ро-во ли // Жи-вешь, о-тец И-пат?» // Так стекла затрещат! // А тот ему, оттуда-то: // — Здо-ро-во, наш со-ло-ву-шко! // Жду вод-ку пить! — «И-ду!..» // «Иду»-то это в
воздухе // Час целый откликается… // Такие жеребцы!..
Небо раскалилось и целым ливнем зноя обдавало все живущее; в
воздухе замечалось словно дрожанье и пахло гарью; земля трескалась и сделалась тверда,
как камень, так что ни сохой, ни даже заступом взять ее было невозможно; травы и всходы огородных овощей поблекли; рожь отцвела и выколосилась необыкновенно рано, но была так редка, и зерно было такое тощее, что не чаяли собрать и семян; яровые совсем не взошли, и засеянные ими поля стояли черные, словно смоль, удручая взоры обывателей безнадежной наготою; даже лебеды не родилось; скотина металась, мычала и ржала; не находя в поле пищи, она бежала в город и наполняла улицы.