Неточные совпадения
Бывало, не заснешь, если в комнату ворвется большая муха и с буйным жужжаньем носится, толкаясь в потолок и в окна, или заскребет мышонок в углу; бежишь от окна, если от него дует, бранишь дорогу,
когда в ней
есть ухабы, откажешься ехать на вечер в конец города под предлогом «далеко ехать», боишься пропустить урочный час лечь спать; жалуешься, если от супа пахнет дымом, или жаркое перегорело, или вода не блестит, как хрусталь…
Я все мечтал — и давно мечтал — об этом вояже, может
быть с той минуты,
когда учитель сказал мне, что если ехать от какой-нибудь точки безостановочно, то воротишься к ней с другой стороны: мне захотелось поехать с правого берега Волги, на котором я родился, и воротиться с левого; хотелось самому туда, где учитель указывает пальцем
быть экватору, полюсам, тропикам.
Странное, однако, чувство одолело меня,
когда решено
было, что я еду: тогда только сознание о громадности предприятия заговорило полно и отчетливо. Радужные мечты побледнели надолго; подвиг подавлял воображение, силы ослабевали, нервы падали по мере того, как наступал час отъезда. Я начал завидовать участи остающихся, радовался,
когда являлось препятствие, и сам раздувал затруднения, искал предлогов остаться. Но судьба, по большей части мешающая нашим намерениям, тут как будто задала себе задачу помогать.
«Свистят всех наверх,
когда есть авральная работа», — сказал он второпях и исчез.
Я думал, судя по прежним слухам, что слово «чай» у моряков
есть только аллегория, под которою надо разуметь пунш, и ожидал, что
когда офицеры соберутся к столу, то начнется авральная работа за пуншем, загорится живой разговор, а с ним и носы, потом кончится дело объяснениями в дружбе, даже объятиями, — словом, исполнится вся программа оргии.
После,
когда предложено
было вовсе не подавать вина за ужином, все единодушно согласились.
Не ездите, Христа ради!» Вслушавшись в наш разговор, Фаддеев заметил, что качка ничего, а что
есть на море такие места, где «крутит», и
когда корабль в эдакую «кручу» попадает, так сейчас вверх килем повернется.
Не стану возвращаться к их характеристике, а
буду упоминать о каждом кстати,
когда придет очередь.
Зато как навостришь уши,
когда велят «брать два, три рифа», то
есть уменьшить парус.
Флага не
было: оно не подняло его,
когда мы требовали этого, подняв свой.
Мудрено ли, что при таких понятиях я уехал от вас с сухими глазами, чему немало способствовало еще и то, что, уезжая надолго и далеко, покидаешь кучу надоевших до крайности лиц, занятий, стен и едешь, как я ехал, в новые, чудесные миры, в существование которых плохо верится, хотя штурман по пальцам рассчитывает,
когда должны прийти в Индию,
когда в Китай, и уверяет, что он
был везде по три раза.
Это описание достойно времен кошихинских, скажете вы, и
будете правы, как и я
буду прав, сказав, что об Англии и англичанах мне писать нечего, разве вскользь, говоря о себе,
когда придется к слову.
На другой день,
когда я вышел на улицу, я
был в большом недоумении: надо
было начать путешествовать в чужой стороне, а я еще не решил как.
Я
был один в этом океане и нетерпеливо ждал другого дня,
когда Лондон выйдет из ненормального положения и заживет своею обычною жизнью.
Самый Британский музеум, о котором я так неблагосклонно отозвался за то, что он поглотил меня на целое утро в своих громадных сумрачных залах,
когда мне хотелось на свет Божий, смотреть все живое, — он разве не
есть огромная сокровищница, в которой не только ученый, художник, даже просто фланер, зевака, почерпнет какое-нибудь знание, уйдет с идеей обогатить память свою не одним фактом?
Вечером он для иностранца — тюрьма, особенно в такой сезон,
когда нет спектаклей и других публичных увеселений, то
есть осенью и зимой.
Весь секрет, сколько я мог понять из объяснений содержателя магазина, где продаются эти замки, заключается в бородке ключа, в которую каждый раз,
когда надо запереть ящик или дверь, может
быть вставляемо произвольное число пластинок.
В театрах видел я благородных леди: хороши, но чересчур чопорно одеты для маленького, дрянного театра, в котором показывали диораму восхождения на Монблан: все — декольте, в белых мантильях, с цветами на голове, отчего немного походят на наших цыганок,
когда последние являются на балюстраду
петь.
24-го, в сочельник, съехал я на берег утром:
было сносно; но
когда поехал оттуда… ах, какой вечер! как надолго останется он в памяти!
«Вечером два огня
будут на гафеле», — сказали мне на фрегате,
когда я ехал утром.
И вот к концу года выходит вовсе не тот счет в деньгах, какой он прикинул в уме, ходя по полям,
когда хлеб
был еще на корню…
«Дедушка! — спросил кто-то нашего Александра Антоновича, —
когда же
будем в океане?» — «Мы теперь в нем», — отвечал он.
Смешно
было смотреть,
когда кто-нибудь пойдет в один угол, а его отнесет в другой: никто не ходил как следует, все притопывая.
Эта качка напоминала мне пока наши похождения в Балтийском и Немецком морях — не больше. Не привыкать уже
было засыпать под размахи койки взад и вперед,
когда голова и ноги постепенно поднимаются и опускаются. Я кое-как заснул, и то с грехом пополам: но не один раз будил меня стук, топот людей, суматоха с парусами.
Но ему не верилось, как это человек может не ходить,
когда ноги
есть.
Был час одиннадцатый утра,
когда мы сели в консульскую шлюпку.
«Как же вы
пьете вино,
когда и так жарко?» — спросил я их с помощью мальчишек и посредством трех или четырех языков.
Кажется, ни за что не умрешь в этом целебном, полном неги воздухе, в теплой атмосфере, то
есть не умрешь от болезни, а от старости разве, и то
когда заживешь чужой век. Однако здесь оканчивает жизнь дочь бразильской императрицы, сестра царствующего императора. Но она прибегла к целительности здешнего воздуха уже в последней крайности, как прибегают к первому знаменитому врачу — поздно: с часу на час ожидают ее кончины.
Действительно, нет лучше плода: мягкий, нежный вкус, напоминающий сливочное мороженое и всю свежесть фрукта с тонким ароматом. Плод этот,
когда поспеет, надо
есть ложечкой. Если не ошибаюсь, по-испански он называется нона. Обед тянулся довольно долго, по-английски, и кончился тоже по-английски: хозяин сказал спич, в котором изъявил удовольствие, что второй раз уже угощает далеких и редких гостей, желал счастливого возвращения и звал вторично к себе.
Когда мы сели в шлюпку, корабль наш
был верстах в пяти; он весь день то подходил к берегу, то отходил от него. Теперь чуть видны
были паруса.
Я писал вам, как я
был очарован островом (и вином тоже) Мадеры. Потом,
когда она скрылась у нас из вида, я немного разочаровался. Что это за путешествие на Мадеру? От Испании рукой подать, всего каких-нибудь миль триста! Это госпиталь Европы.
По крайней мере со мной, а с вами, конечно, и подавно, всегда так
было:
когда фальшивые и ненормальные явления и ощущения освобождали душу хоть на время от своего ига,
когда глаза, привыкшие к стройности улиц и зданий, на минуту, случайно, падали на первый болотный луг, на крутой обрыв берега, всматривались в чащу соснового леса с песчаной почвой, — как полюбишь каждую кочку, песчаный косогор и поросшую мелким кустарником рытвину!
И это же солнце вызовет здесь жизнь из самого камня,
когда тропический ливень хоть на несколько часов
напоит землю.
Шлюпка наша уже приставала к кораблю,
когда вдруг Савич закричал с палубы гребцам: «Живо, скорей, ступайте туда, вон огромная черепаха плавает поверх воды, должно
быть спит, — схватите!» Мы поворотили, куда указал Савич, но черепаха проснулась и погрузилась в глубину, и мы воротились ни с чем.
Такое развлечение имело гораздо более смысла для матросов, нежели торжество Нептуна: по крайней мере в нем не
было аффектации, особенно
когда прибавлялась к этому лишняя, против положенной от казны, чарка.
7-го или 8-го марта, при ясной, теплой погоде,
когда качка унялась, мы увидели множество какой-то красной массы, плавающей огромными пятнами по воде. Наловили ведра два — икры. Недаром видели стаи рыбы, шедшей незадолго перед тем тучей под самым носом фрегата. Я хотел продолжать купаться, но это уже
были не тропики: холодно, особенно после свежего ветра. Фаддеев так с радости и покатился со смеху,
когда я вскрикнул, лишь только он вылил на меня ведро.
Меня опять поразила эта громада,
когда мы
были у ее подошвы.
Есть сходство, особенно
когда послушаешь, как бушмены говорят: об этом скажу ниже.
Макомо старался взбунтовать готтентотских поселенцев против европейцев и
был, в 1833 году, оттеснен с своим племенем за реку в то время,
когда еще хлеб
был на корню и племя оставалось без продовольствия.
Было часов восемь вечера,
когда он вдруг круто поворотил с дороги и подъехал к одинокому, длинному, одноэтажному каменному зданию с широким, во весь дом, крыльцом.
Возьмет книгу, все равно какую, и оставит ее без сожаления; ляжет и уснет где ни попало и
когда угодно;
ест все без разбора, особенно фрукты.
Он ожидал, кажется, увидеть богатырей, а может
быть, людей немного зверской наружности и удивился,
когда узнал, что Гошкевич занимается тоже геологией, что у нас много ученых,
есть литература.
Когда вы
будете на мысе Доброй Надежды, я вам советую не хлопотать ни о лошадях, ни об экипаже, если вздумаете посмотреть колонию: просто отправляйтесь с маленьким чемоданчиком в Long-street в Капштате, в контору омнибусов; там справитесь, куда и
когда отходят они, и за четвертую часть того, что нам стоило, можете объехать вдвое больше.
Наши еще разговаривали с Беном,
когда мы пришли. Зеленый, по обыкновению, залег спать с восьми часов и проснулся только
поесть винограду за ужином. Мы поужинали и легли. Здесь
было немного комнат, и те маленькие. В каждой
было по две постели, каждая для двоих.
Если им удастся приобрести несколько штук скота кражей, они
едят без меры; дни и ночи проводят в этом; а
когда все съедят, туго подвяжут себе животы и сидят по неделям без пищи».
Будет велик,
когда в черту его войдут целые поля!
Когда мы пришли в свой отель часу в седьмом, столовая уж ярко освещена
была многими канделябрами.
Уж
было за полночь,
когда я из окна видел, как он, с фонариком в руках, шел домой.
Погода
была так же хороша, как и за три дня,
когда мы тут
были.
Надо
было, однако ж, съездить в Саймонстоун и узнать пообстоятельнее,
когда идем в море.