Неточные совпадения
«
Да, право, я не хочу: так что-то…» — «
Нет, верно, нехорош суп: недаром вы не едите.
Еще они могли бы тоже принять в свой язык нашу пословицу: не красна изба углами, а красна пирогами, если б у них были пироги, а то
нет; пирожное они подают, кажется, в подражание другим: это стереотипный яблочный пирог
да яичница с вареньем и крем без сахара или что-то в этом роде.
Нет, не отделяет в уме ни копейки, а отделит разве столько-то четвертей ржи, овса, гречихи,
да того-сего,
да с скотного двора телят, поросят, гусей,
да меду с ульев,
да гороху, моркови, грибов,
да всего, чтоб к Рождеству послать столько-то четвертей родне, «седьмой воде на киселе», за сто верст, куда уж он посылает десять лет этот оброк, столько-то в год какому-то бедному чиновнику, который женился на сиротке, оставшейся после погорелого соседа, взятой еще отцом в дом и там воспитанной.
За этим некуда уже тратить денег, только вот остался иностранец, который приехал учить гимнастике,
да ему не повезло, а в числе гимнастических упражнений у него
нет такой штуки, как выбираться из чужого города без денег, и он не знает, что делать.
«Вы, что ли, просили старуху Вельч и Каролину чай пить вместе…» — «
Нет, не я, а Посьет, — сказал он, — а что?» — «
Да чай готов, и Каролина ждет…» Я хотел обратиться к Посьету, чтоб убедить его идти, но его уже не было.
Напрасно, однако ж, я глазами искал этих лесов: они растут по морским берегам, а внутри, начиная от самого мыса и до границ колонии, то есть верст на тысячу, почва покрыта мелкими кустами на песчаной почве
да искусственно возделанными садами около ферм, а за границами, кроме редких оазисов, и этого
нет.
После обеда пробовали ходить, но жарко: надо было достать белые куртки. Они и есть в чемодане,
да прошу до них добраться без помощи человека! «
Нет, уж лучше пусть жарко будет!…» — заключили некоторые из нас.
— «
Нет, тут другая причина, — сказал доктор, — с черными нельзя вместе сидеть: от них пахнет: они мажут тело растительным маслом,
да и испарина у них имеет особенный запах».
«
Нет, а что?» — «То-то я вас никогда не видал,
да и по разговору слышно, что вы иностранец.
—
Да их
нет в Анжере: они уехали в городок, лежащий на пути в Батавию, в трех часах езды от Анжера.
«
Да ты индиец?» — «
Нет!» — заговорил он, сильно качая головой.
Кажется, тут бы работать:
нет, однообразие и этот неподвижный покой убивает деятельность,
да к этому еще жара, духота, истощение свежих припасов.
«Что ж ты не проветривал? — строго заметил я Фаддееву, — видишь, ни одной годной пары
нет?» — «
Да это так нарочно сделано», — отвечал он, пораженный круглой, правильной формой пятен.
«А что, если б у японцев взять Нагасаки?» — сказал я вслух, увлеченный мечтами. Некоторые засмеялись. «Они пользоваться не умеют, — продолжал я, — что бы было здесь, если б этим портом владели другие? Посмотрите, какие места! Весь Восточный океан оживился бы торговлей…» Я хотел развивать свою мысль о том, как Япония связалась бы торговыми путями, через Китай и Корею, с Европой и Сибирью; но мы подъезжали к берегу. «Где же город?» — «
Да вот он», — говорят. «Весь тут? за мысом ничего
нет? так только-то?»
А нечего делать японцам против кораблей: у них, кроме лодок, ничего
нет. У этих лодок, как и у китайских джонок, паруса из циновок, очень мало из холста,
да еще открытая корма: оттого они и ходят только у берегов. Кемпфер говорит, что в его время сиогун запретил строить суда иначе, чтоб они не ездили в чужие земли. «Нечего, дескать, им там делать».
Мы взаимно раскланялись. Кланяясь, я случайно взглянул на ноги — проклятых башмаков
нет как
нет: они лежат подле сапог. Опираясь на руку барона Крюднера, которую он протянул мне из сострадания, я с трудом напялил их на ноги. «Нехорошо», — прошептал барон и засмеялся слышным только мне
да ему смехом, похожим на кашель. Я, вместо ответа, показал ему на его ноги: они были без башмаков. «Нехорошо», — прошептал я в свою очередь.
Вчера, 28-го, когда я только было собрался уснуть после обеда, мне предложили кататься на шлюпке в море. Мы этим нет-нет
да и напомним японцам, что вода принадлежит всем и что мешать в этом они не могут, и таким образом мы удерживаем это право за европейцами. Наши давно дразнят японцев, катаясь на шлюпках.
Нет: с такими понятиями о катанье не советую вам принимать приглашения покататься с моряком: это все равно, если б вас посадили верхом на бешеную лошадь
да предложили прогуляться.
Saddle Islands лежат милях в сорока от бара, или устья, Янсекияна,
да рекой еще миль сорок с лишком надо ехать, потом речкой Восунг, Усун или Woosung, как пишут англичане, а вы выговаривайте как хотите. Отец Аввакум, живший в Китае, говорит, что надо говорить Вусун, что у китайцев
нет звука «г».
Сегодня встаем утром: теплее вчерашнего; идем на фордевинд, то есть ветер дует прямо с кормы; ходу пять узлов и ветер умеренный. «Свистать всех наверх — на якорь становиться!» — слышу давеча и бегу на ют. Вот мы и на якоре. Но что за безотрадные скалы! какие дикие места! ни кустика
нет. Говорят, есть деревня тут:
да где же? не видать ничего, кроме скал.
«
Да где ж они?» — «
Да берегов
нет».
Мы попробовали было,
да никуда не годится: ни кислоты лимона
нет, ни сладости апельсина.
— Кто это вам сказал? — заметил я, — как женщин
нет: plenty (много)!
Да вы женаты?
Живо убрали с палубы привезенные от губернатора конфекты и провизию и занялись распределением подарков с нашей стороны. В этот же вечер с баниосами отправили только подарок первому губернатору, Овосаве Бунго-но: малахитовые столовые часы, с группой бронзовых фигур,
да две хрустальные вазы. Кроме того, послали ликеров, хересу и несколько голов сахару. У них рафинаду
нет, а есть только сахарный песок.
Мы между тем переходили от чашки к чашке, изредка перекидываясь друг с другом словом. «Попробуйте, — говорил мне вполголоса Посьет, — как хорош винегрет из раков в синей чашке. Раки посыпаны тертой рыбой или икрой; там зелень, еще что-то». — «Я ее всю съел, — отвечал я, — а вы пробовали сырую рыбу?» — «
Нет, где она?» — «
Да вот нарезана длинными тесьмами…» — «Ах! неужели это сырая рыба? а я почти половину съел!» — говорил он с гримасой.
Адмирал заметил, что это отнюдь не помешает возникающей между нами приязни; что вопросы эти не потребуют каких-нибудь мудреных ответов, а просто двух слов, «
да» или «
нет».
Фаддеев, бывший в числе наших слуг, сказал, что и их всех угостили, и на этот раз хорошо. «Чего ж вам дали?» — спросил я. «Красной и белой каши;
да что, ваше высокоблагородие, с души рвет». — «Отчего?» — «
Да рыба — словно кисель, без соли, хлеба
нет!»
Накамура преблагополучно доставил его по адресу. Но на другой день вдруг явился, в ужасной тревоге, с пакетом, умоляя взять его назад… «Как взять? Это не водится,
да и не нужно, причины
нет!» — приказал отвечать адмирал. «Есть, есть, — говорил он, — мне не велено возвращаться с пакетом, и я не смею уехать от вас. Сделайте милость, возьмите!»
—
Нет, уж это слишком! ужели в самом деле?
Да во что же: в какие-нибудь невинные игры: борются, бегают, как древние на олимпийских играх…
Кроме двух-трех старых тагалов
да двух-трех чиновников-надзирателей, тут
нет ни одного мужчины.
«
Да это прекрасная сигара! — сказал я, — нельзя ли купить таких?» — «
Нет, это гаванской свертки: готовых
нет, недели через две можно, — прибавил он тише, оборачиваясь спиной к нескольким старухам, которые в этой же комнате, на полу, свертывали сигары, — я могу вам приготовить несколько тысяч…» — «Мы едва ли столько времени останемся здесь.
Испанцев в церквах совсем
нет; испанок немного больше. Все метисы, тагалы
да заезжие европейцы разных наций. Мы везде застали проповедь. Проповедники говорили с жаром, но этот жар мне показался поддельным; манеры и интонация голоса у всех заученные.
Сегодня два события, следовательно, два развлечения: кит зашел в бухту и играл у берегов
да наши куры, которых свезли на берег, разлетелись, штук сто. Странно: способность летать вдруг в несколько дней развилась в лесу так, что не было возможности поймать их; они летали по деревьям, как лесные птицы.
Нет сомнения, что если они одичают, то приобретут все способности для летанья, когда-то, вероятно, утраченные ими в порабощенном состоянии.
Нагасаки на этот раз смотрели как-то печально. Зелень на холмах бледная, на деревьях тощая,
да и холодно, нужды
нет, что апрель, холоднее, нежели в это время бывает даже у нас, на севере. Мы начинаем гулять в легких пальто, а здесь еще зимний воздух, и Кичибе вчера сказал, что теплее будет не раньше как через месяц.
«
Да вот мыс…» — хотел показать дед — глядь, а мыса
нет.
Нет: ветер установился, и туман тоже,
да такой, что закутал верхние паруса.
Жилья и признаков
нет;
да и какое тут может быть жилье? кажется, на этих утесах и чайкам страшно сидеть.
Вы думаете, если в телеге, так уж мы ехали по дороге, по колеям: отнюдь
нет; просто по тропинкам
да по мерзлым кочкам или целиком по траве.
По сторонам видны были юрты; на полях свозили ячмень в снопы и сено на волах, запряженных в длинные сани, —
да, сани, нужды
нет, что без снегу.
О дичи я не спрашивал, водится ли она, потому что не проходило ста шагов, чтоб из-под ног лошадей не выскочил то глухарь, то рябчик. Последние летали стаями по деревьям. На озерах, в двадцати саженях, плескались утки. «А есть звери здесь?» — спросил я. «Никак нет-с, не слыхать: ушканов только много,
да вот бурундучки еще». — «А медведи, волки?..» — «И не видать совсем».
Вот поди же ты, а Петр Маньков на Мае сказывал, что их много, что вот, слава Богу, красный зверь уляжется скоро и не страшно будет жить в лесу. «А что тебе красный зверь сделает?» — спросил я. «Как что? по бревнышку всю юрту разнесет». — «А разве разносил у кого-нибудь?» — «Никак
нет, не слыхать». — «
Да ты видывал красного зверя тут близко?» — «Никак
нет. Бог миловал».
«Однако есть лошади?» — спросил я на Ыргалахской станции… «Коней нету», — был ответ. «А если я опоздаю,
да в городе спросят» и т. д. — «Коней
нет», — повторил русский якут.
«А там есть какая-нибудь юрта, на том берегу, чтоб можно было переждать?» — спросил я. «Однако
нет, — сказал он, — кусты есть…
Да почто вам юрта?» — «Куда же чемоданы сложить, пока лошадей приведут?» — «А на берегу: что им доспеется? А не то так в лодке останутся: не азойно будет» (то есть: «Не тяжело»). Я задумался: провести ночь на пустом берегу вовсе не занимательно; посылать ночью в город за лошадьми взад и вперед восемь верст — когда будешь под кровлей? Я поверил свои сомнения старику.
О Якутске собственно я знал только,
да и вы, вероятно, не больше знаете, что он главный город области этого имени, лежит под 62˚ с‹еверной› широты, производит торг пушными товарами и что, как я узнал теперь, в нем
нет… гостиницы. Я даже забыл, а может быть и не знал никогда, что в нем всего две тысячи семьсот жителей.
Потом смотритель рассказывал, что по дороге нигде
нет ни волков, ни медведей, а есть только якуты; «еще ушканов (зайцев) дивно»,
да по Охотскому тракту у него живут, в своей собственной юрте, две больные, пожилые дочери, обе девушки, что, «однако, — прибавил он, — на Крестовскую станцию заходят и медведи — и такое чудо, — говорил смотритель, — ходят вместе со скотом и не давят его, а едят рыбу, которую достают из морды…» — «Из морды?» — спросил я. «
Да, что ставят на рыбу, по-вашему мережи».
Меня даже зло взяло. Я не знал, как быть. «Надо послать к одному старику, — посоветовали мне, — он, бывало, принашивал меха в лавки,
да вот что-то не видать…» — «
Нет, не извольте посылать», — сказал другой. «Отчего же, если у него есть? я пошлю». — «
Нет, он теперь употребляет…» — «Что употребляет?» — «
Да, вино-с. Дрянной старичишка! А нынче и отемнел совсем». — «Отемнел?» — повторил я. «Ослеп», — добавил он.
Если хотите сделать ее настоящей поварней, то привезите с собой повара,
да кстати уж и провизии, а иногда и дров, где лесу
нет; не забудьте взять и огня: попросить не у кого, соседей
нет кругом; прямо на тысячу или больше верст пустыня, направо другая, налево третья и т. д.
«Как же вы в новое место поедете? — спросил я, — на чем? чем будете питаться? где останавливаться? По этой дороге, вероятно, поварен
нет…» — «
Да, трудно; но ведь это только в первый раз, — возразил он, — а во второй уж легче».
— «
Да ведь у них
нет!» — отвечал он с изумлением.