Неточные совпадения
«Достал, — говорил
он радостно каждый раз, вбегая
с кувшином в каюту, — на вот, ваше высокоблагородие, мойся скорее, чтоб не застали да не спросили, где взял, а я пока достану тебе полотенце рожу вытереть!» (ей-богу, не лгу!).
«Рад бы душой, — продолжает
он с свойственным
ему чувством и красноречием, — поверьте, я бы всем готов пожертвовать, сна не пожалею, лишь бы только зелени в супе было побольше, да не могу, видит
Бог, не могу…
Тучи в этот день были еще гуще и непроницаемее. Отцу Аввакуму надо было ехать назад.
С сокрушенным сердцем сел
он в карету Вандика и выехал, не видав Столовой горы. «Это меня за что-нибудь
Бог наказал!» — сказал
он, уезжая. Едва прошел час-полтора, я был в ботаническом саду, как вдруг вижу...
Я бросился наверх, вскочил на пушку, смотрю: близко, в полуверсте, мчится на нас — в самом деле «
бог знает что»: черный крутящийся столп
с дымом, похожий, пожалуй, и на пароход; но
с неба, из облака, тянется к
нему какая-то темная узкая полоса, будто рукав; все ближе, ближе.
—
Бог знает, где лучше! — отвечал
он. — Последний раз во время урагана потонуло до восьмидесяти судов в море, а на берегу опрокинуло целый дом и задавило пять человек; в гонконгской гавани погибло без счета лодок и
с ними до ста человек.
— В Тамбове, ваше высокоблагородие, всегда, бывало, целый день на солнце сидишь и голову подставишь — ничего; ляжешь на траве, спину и брюхо греешь — хорошо. А здесь
бог знает что: солнце-то словно пластырь! — отвечал
он с досадой.
Бог знает, когда бы кончился этот разговор, если б баниосам не подали наливки и не повторили вопрос: тут ли полномочные?
Они объявили, что полномочных нет и что
они будут не чрез три дня, как ошибкой сказали нам утром, а чрез пять, и притом эти пять дней надо считать
с 8-го или 9-го декабря…
Им не дали договорить. «Если в субботу, — сказано
им (а это было в среду), —
они не приедут, то мы уйдем».
Они стали торговаться, упрашивать подождать только до
их приезда, «а там делайте, как хотите», — прибавили
они.
И слава
Богу: встреча
с медведем могла бы доставить удовольствие, а может быть, и некоторую выгоду — только
ему одному: нас она повергла бы в недоумение, а лошадей в неистовый испуг.
Вина в самом деле пока в этой стороне нет — непьющие этому рады: все, поневоле, ведут себя хорошо, не разоряются. И мы рады, что наше вино вышло (разбилось на горе, говорят люди), только Петр Александрович жалобно по вечерам просит рюмку вина, жалуясь, что зябнет. Но без вина решительно лучше, нежели
с ним: и люди наши трезвы, пьют себе чай, и, слава
Богу, никто не болен, даже чуть ли не здоровее.
И вот
он неожиданно для меня,
с свойственной
ему добротой, однажды решил: «
Бог с вами, поезжайте: я знаю, что здесь вам скучно будет теперь».
Неточные совпадения
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера,
с тем чтобы отправить
его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Говорят, что я
им солоно пришелся, а я, вот ей-богу, если и взял
с иного, то, право, без всякой ненависти.
Сначала
он принял было Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил, что и в гостинице все нехорошо, и к
нему не поедет, и что
он не хочет сидеть за
него в тюрьме; но потом, как узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился
с ним, тотчас переменил мысли, и, слава
богу, все пошло хорошо.
Бобчинский.
Он,
он, ей-богу
он… Такой наблюдательный: все обсмотрел. Увидел, что мы
с Петром-то Ивановичем ели семгу, — больше потому, что Петр Иванович насчет своего желудка… да, так
он и в тарелки к нам заглянул. Меня так и проняло страхом.
Глеб —
он жаден был — соблазняется: // Завещание сожигается! // На десятки лет, до недавних дней // Восемь тысяч душ закрепил злодей, //
С родом,
с племенем; что народу-то! // Что народу-то!
с камнем в воду-то! // Все прощает
Бог, а Иудин грех // Не прощается. // Ой мужик! мужик! ты грешнее всех, // И за то тебе вечно маяться!