Неточные совпадения
— По словам
вашим, дядюшка, выходит, что я как будто сам не
знаю, зачем я приехал.
— Нет, чтоб первому мне сообщить
вашу радость: вы
знаете, как я люблю вас и как разделю…
— Я! про тех, кого вы не
знаете, вы можете заключать что угодно; но меня — не грех ли вам подозревать в такой гнусности? Кто же я в
ваших глазах?
— Я еще и сама не
знаю хорошенько, — отвечала Наденька, — я сидела здесь и читала
вашу книжку, а маменьки дома не было; она пошла к Марье Ивановне.
— Quelle idee! [Что за мысль! (франц.)] — отвечала она, смутившись, — вы
знаете, как maman и я ценили всегда
вашу дружбу… как были всегда рады вам…
— Оставить счастье в его руках, оставить его гордым обладателем… о! может ли остановить меня какая-нибудь угроза? Вы не
знаете моих мучений! вы не любили никогда, если думали помешать мне этой холодной моралью… в
ваших жилах течет молоко, а не кровь…
«Я, на старости лет, пустился в авторство, — писал он, — что делать: хочется прославиться, взять и тут, — с ума сошел! Вот я и произвел прилагаемую при сем повесть. Просмотрите ее, и если годится, то напечатайте в
вашем журнале, разумеется, за деньги: вы
знаете, я даром работать не люблю. Вы удивитесь и не поверите, но я позволяю вам даже подписать мою фамилию, стало быть, не лгу».
— Вы притворяетесь, Александр; вы чем-нибудь сильно огорчены и молчите. Прежде, бывало, вы находили, кому поверить
ваше горе; вы
знали, что всегда найдете утешение или, по крайней мере, сочувствие; а теперь разве у вас никого уж нет?
— В
ваших словах, дядюшка, может быть, есть и правда, — сказал Александр, — но она не утешает меня. Я по
вашей теории
знаю все, смотрю на вещи
вашими глазами; я воспитанник
вашей школы, а между тем мне скучно жить, тяжело, невыносимо… Отчего же это?
Как все кипит умственною деятельностью, энергией, как ловко и легко управляются они со всем этим вздором, что на
вашем старом языке называется треволнениями, страданиями… и черт
знает что еще!
— Не все ли равно? Вы вскользь сделали
ваше замечание, да и забыли, а я с тех пор слежу за ней пристально и с каждым днем открываю в ней новые, неутешительные перемены — и вот три месяца не
знаю покоя. Как я прежде не видал — не понимаю! Должность и дела отнимают у меня и время, и здоровье… а вот теперь, пожалуй, и жену.
— Я сейчас от них. Отчего отцу не согласиться? Напротив, он со слезами на глазах выслушал мое предложение; обнял меня и сказал, что теперь он может умереть спокойно: что он
знает, кому вверяет счастье дочери… «Идите, говорит, только по следам
вашего дядюшки!»
Правдин. А кого он невзлюбит, тот дурной человек. (К Софье.) Я и сам имею честь
знать вашего дядюшку. А, сверх того, от многих слышал об нем то, что вселило в душу мою истинное к нему почтение. Что называют в нем угрюмостью, грубостью, то есть одно действие его прямодушия. Отроду язык его не говорил да, когда душа его чувствовала нет.
Неточные совпадения
Купцы. Так уж сделайте такую милость,
ваше сиятельство. Если уже вы, то есть, не поможете в нашей просьбе, то уж не
знаем, как и быть: просто хоть в петлю полезай.
Бобчинский. Возле будки, где продаются пироги. Да, встретившись с Петром Ивановичем, и говорю ему: «Слышали ли вы о новости-та, которую получил Антон Антонович из достоверного письма?» А Петр Иванович уж услыхали об этом от ключницы
вашей Авдотьи, которая, не
знаю, за чем-то была послана к Филиппу Антоновичу Почечуеву.
Хлестаков. Нет, нет, не отговаривайтесь! Мне хочется
узнать непременно
ваш вкус.
Осип. Да на что мне она? Не
знаю я разве, что такое кровать? У меня есть ноги; я и постою. Зачем мне
ваша кровать?
Городничий. Ах, боже мой! Я, ей-ей, не виноват ни душою, ни телом. Не извольте гневаться! Извольте поступать так, как
вашей милости угодно! У меня, право, в голове теперь… я и сам не
знаю, что делается. Такой дурак теперь сделался, каким еще никогда не бывал.