Неточные совпадения
Петр Иванович Адуев, дядя нашего героя, так же как и этот, двадцати лет
был отправлен в Петербург старшим своим братом, отцом Александра, и жил там безвыездно семнадцать лет. Он не переписывался с родными после смерти брата, и Анна Павловна ничего не знала о нем с тех
пор, как он продал свое небольшое имение, бывшее недалеко от ее деревни.
Он
был не стар, а что называется «мужчина в самой
поре» — между тридцатью пятью и сорока годами.
Только что Петр Иваныч расположился бриться, как явился Александр Федорыч. Он
было бросился на шею к дяде, но тот, пожимая мощной рукой его нежную, юношескую руку, держал его в некотором отдалении от себя, как будто для того, чтобы наглядеться на него, а более, кажется, затем, чтобы остановить этот
порыв и ограничиться пожатием.
— Тетушке твоей
пора бы с летами
быть умнее, а она, я вижу, все такая же дура, как
была двадцать лет тому назад…
Потом он стал понемногу допускать мысль, что в жизни, видно, не всё одни розы, а
есть и шипы, которые иногда покалывают, но слегка только, а не так, как рассказывает дядюшка. И вот он начал учиться владеть собою, не так часто обнаруживал
порывы и волнения и реже говорил диким языком, по крайней мере при посторонних.
— А тебе — двадцать три: ну, брат, она в двадцать три раза умнее тебя. Она, как я вижу, понимает дело: с тобою она пошалит, пококетничает, время проведет весело, а там…
есть между этими девчонками преумные! Ну, так ты не женишься. Я думал, ты хочешь это как-нибудь поскорее повернуть, да тайком. В твои лета эти глупости так проворно делаются, что не успеешь и помешать; а то через год! до тех
пор она еще надует тебя…
— Какие вы бессовестные! Можно ли так лгать? Где ж вы
были до сих
пор?
— Честное слово, я и не заходил к дядюшке… — начал с жаром оправдываться Александр. — Разве я тогда мог бы
поспеть к вам об эту
пору?
— Я! ах, ах, maman, что вы! Не я ли говорю: «
Пора, maman, обедать», а вы сказали: «Нет, надо подождать; Александр Федорыч давно не
был: верно, придет к обеду».
— Да почти каждый день, а иногда по два раза в один день; такой добрый, так полюбил нас… Ну вот, говорит Наденька: «
Есть хочу да и только!
пора за стол». — «А как Александр Федорыч, говорю я,
будет?..» — «Не
будет, говорит она, хотите пари, что не
будет? нечего ждать…» — Любецкая резала Александра этими словами, как ножом.
— Да неужели ты от любви так похудел? Какой срам! Нет: ты
был болен, а теперь начинаешь выздоравливать, да и
пора! шутка ли, года полтора тянется глупость. Еще немного, так, пожалуй, и я бы поверил неизменной и вечной любви.
Ей удалось уже раз укротить беспокойные
порывы в сердце племянника, но то
было в деле любви.
— А! издевается! Не с тех ли
пор ты разлюбил Крылова, как увидел у него свой портрет! A propos! знаешь ли, что твоя будущая слава, твое бессмертие у меня в кармане? но я желал бы лучше, чтоб там
были твои деньги: это вернее.
«Маменька сердцем чуяла отдаленное горе, — думал он, — там эти беспокойные
порывы спали бы непробудным сном; там не
было бы бурного брожения этой сложной жизни.
Эта таинственность только раздражала любопытство, а может
быть, и другое чувство Лизы. На лице ее, до тех
пор ясном, как летнее небо, появилось облачко беспокойства, задумчивости. Она часто устремляла на Александра грустный взгляд, со вздохом отводила глаза и потупляла в землю, а сама, кажется, думала: «Вы несчастливы! может
быть, обмануты… О, как бы я умела сделать вас счастливым! как бы берегла вас, как бы любила… я бы защитила вас от самой судьбы, я бы…» и прочее.
— Да; но вы не дали мне обмануться: я бы видел в измене Наденьки несчастную случайность и ожидал бы до тех
пор, когда уж не нужно
было бы любви, а вы сейчас подоспели с теорией и показали мне, что это общий порядок, — и я, в двадцать пять лет, потерял доверенность к счастью и к жизни и состарелся душой. Дружбу вы отвергали, называли и ее привычкой; называли себя, и то, вероятно, шутя, лучшим моим другом, потому разве, что успели доказать, что дружбы нет.
— Экое диво, господи! — сказала Анна Павловна. — Пища, ты говоришь, тебе нравится, удобства все
есть, и чин хороший… чего бы, кажется? а скучаешь! Сашенька, — сказала она, помолчав, тихо, — не
пора ли тебе… жениться?
Особенно странно
было видеть на лице этого бесстрастного и покойного человека — каким мы его до сих
пор знали — более нежели заботливое, почти тоскливое выражение, хотя оно и имело свойственный Петру Иванычу характер.
— Ну, так ты женишься? — сказал Петр Иваныч. — Вот теперь
пора, с богом! А то хотел
было в двадцать три года.
— Сущность дела, — продолжал Петр Иваныч. — А бывало, помнишь, как ты
был влюблен в эту, как ее… Наташу, что ли? «Бешеная ревность,
порывы, небесное блаженство»… куда все это девалось?..
Неточные совпадения
Аммос Федорович (в сторону).Вот выкинет штуку, когда в самом деле сделается генералом! Вот уж кому пристало генеральство, как корове седло! Ну, брат, нет, до этого еще далека песня. Тут и почище тебя
есть, а до сих
пор еще не генералы.
Артемий Филиппович. Человек десять осталось, не больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой порядок. С тех
пор, как я принял начальство, — может
быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.
Влас наземь опускается. // «Что так?» — спросили странники. // — Да отдохну пока! // Теперь не скоро князюшка // Сойдет с коня любимого! // С тех
пор, как слух прошел, // Что воля нам готовится, // У князя речь одна: // Что мужику у барина // До светопреставления // Зажату
быть в горсти!..
Тотчас же за селением // Шла Волга, а за Волгою //
Был город небольшой // (Сказать точнее, города // В ту
пору тени не
было, // А
были головни: // Пожар все снес третьеводни).
Пришел и сам Ермил Ильич, // Босой, худой, с колодками, // С веревкой на руках, // Пришел, сказал: «
Была пора, // Судил я вас по совести, // Теперь я сам грешнее вас: // Судите вы меня!» // И в ноги поклонился нам.