Неточные совпадения
— Вот до чего договорились, — перервал он, — велите скорей подавать что там у
вас есть: яичница, что ли? Забыть
вас!
Как могли
вы подумать? Бог накажет меня…
— Эх, матушка Анна Павловна! да кого же мне и любить-то,
как не
вас? Много ли у нас таких,
как вы?
Вы цены себе не знаете. Хлопот полон рот: тут и своя стройка вертится на уме. Вчера еще бился целое утро с подрядчиком, да все как-то не сходимся… а
как,
думаю, не поехать?.. что она там,
думаю, одна-то, без меня станет делать? человек не молодой: чай, голову растеряет.
— Советовать — боюсь. Я не ручаюсь за твою деревенскую натуру: выйдет вздор — станешь пенять на меня; а мнение свое сказать, изволь — не отказываюсь, ты слушай или не слушай,
как хочешь. Да нет! я не надеюсь на удачу. У
вас там свой взгляд на жизнь:
как переработаешь его?
Вы помешались на любви, на дружбе, да на прелестях жизни, на счастье;
думают, что жизнь только в этом и состоит: ах да ох! Плачут, хнычут да любезничают, а дела не делают…
как я отучу тебя от всего этого? — мудрено!
—
Вы, дядюшка, решаетесь назвать глупостью этот святейший порыв души, это благородное излияние сердца;
как прикажете
думать о
вас?
— Но видал
как будто во сне, предчувствовал встречу с ней, что
вас свела симпатия и что, дескать, теперь ты посвятишь ей одной все стихи и прозу… А руками-то, я
думаю,
как работал! верно, опрокинул или разбил что-нибудь.
В походке, взгляде, во всем обращении Александра было что-то торжественное, таинственное. Он вел себя с другими,
как богатый капиталист на бирже с мелкими купцами, скромно и с достоинством,
думая про себя: «Жалкие! кто из
вас обладает таким сокровищем,
как я? кто так умеет чувствовать? чья могучая душа…» — и проч.
— Грех
вам бояться этого, Александр Федорыч! Я люблю
вас как родного; вот не знаю,
как Наденька; да она еще ребенок: что смыслит? где ей ценить людей! Я каждый день твержу ей: что это, мол, Александра Федорыча не видать, что не едет? и все поджидаю. Поверите ли, каждый день до пяти часов обедать не садилась, все
думала: вот подъедет. Уж и Наденька говорит иногда: «Что это, maman, кого
вы ждете? мне кушать хочется, и графу, я
думаю, тоже…»
— И! нет. Поверьте, что он поважничать хотел. Видите,
как он все это методически сделал? расположил доказательства против
вас по порядку: прежде слабые, а потом посильнее; сначала выведал причину ваших дурных отзывов о людях… а потом уж… везде метода! Теперь и забыл, я
думаю.
У Александра опустились руки. Он молча,
как человек, оглушенный неожиданным ударом, глядел мутными глазами прямо в стену. Петр Иваныч взял у него письмо и прочитал в P.S. следующее: «Если
вам непременно хочется поместить эту повесть в наш журнал — пожалуй, для
вас, в летние месяцы, когда мало читают, я помещу, но о вознаграждении и
думать нельзя».
— Все.
Как она любит тебя! Счастливец! Ну, вот ты все плакал, что не находишь страсти: вот тебе и страсть: утешься! Она с ума сходит, ревнует, плачет, бесится… Только зачем
вы меня путаете в свои дела? Вот ты женщин стал навязывать мне на руки. Этого только недоставало: потерял целое утро с ней. Я
думал, за
каким там делом: не имение ли хочет заложить в Опекунский совет… она как-то говорила… а вот за
каким: ну дело!
— Доложу
вам, — продолжал он, — это редкость,
как они счастливы! Жаль, что
думают не об этом, а то бы с их счастьем мы никогда с пустыми руками не уходили. Упустить этакую щуку!
Эта таинственность только раздражала любопытство, а может быть, и другое чувство Лизы. На лице ее, до тех пор ясном,
как летнее небо, появилось облачко беспокойства, задумчивости. Она часто устремляла на Александра грустный взгляд, со вздохом отводила глаза и потупляла в землю, а сама, кажется,
думала: «
Вы несчастливы! может быть, обмануты… О,
как бы я умела сделать
вас счастливым!
как бы берегла
вас,
как бы любила… я бы защитила
вас от самой судьбы, я бы…» и прочее.
— Он! он! — кричал Антон Иваныч, — вон и Евсей на козлах! Где же у
вас образ, хлеб-соль? Дайте скорее! Что же я вынесу к нему на крыльцо?
Как можно без хлеба и соли? примета есть… Что это у
вас за беспорядок! никто не
подумал! Да что ж
вы сами-то, Анна Павловна, стоите, нейдете навстречу? Бегите скорее!..
— Да что, сударь, не на что смотреть! Не узнаешь, что и ешь: немцы накладут в кушанье бог знает чего: и в рот-то взять не захочется. И перец-то у них не такой; подливают в соус чего-то из заморских склянок… Раз угостил меня повар Петра Иваныча барским кушаньем, так три дня тошнило. Смотрю, оливка в кушанье:
думал,
как и здесь оливка; раскусил — глядь: а там рыбка маленькая; противно стало, выплюнул; взял другую — и там то же; да во всех… ах
вы, чтоб
вас, проклятые!..
Неточные совпадения
Городничий. Что, голубчики,
как поживаете?
как товар идет ваш? Что, самоварники, аршинники, жаловаться? Архиплуты, протобестии, надувалы мирские! жаловаться? Что, много взяли? Вот,
думают, так в тюрьму его и засадят!.. Знаете ли
вы, семь чертей и одна ведьма
вам в зубы, что…
Идем домой понурые… // Два старика кряжистые // Смеются… Ай, кряжи! // Бумажки сторублевые // Домой под подоплекою // Нетронуты несут! //
Как уперлись: мы нищие — // Так тем и отбоярились! //
Подумал я тогда: // «Ну, ладно ж! черти сивые, // Вперед не доведется
вам // Смеяться надо мной!» // И прочим стало совестно, // На церковь побожилися: // «Вперед не посрамимся мы, // Под розгами умрем!»
У
вас товар некупленный, // Из
вас на солнце топится // Смола,
как из сосны!» // Опять упали бедные // На дно бездонной пропасти, // Притихли, приубожились, // Легли на животы; // Лежали, думу
думали // И вдруг запели.
—
Как не
думала? Если б я была мужчина, я бы не могла любить никого, после того
как узнала
вас. Я только не понимаю,
как он мог в угоду матери забыть
вас и сделать
вас несчастною; у него не было сердца.
— Это было рано-рано утром.
Вы, верно, только проснулись. Maman ваша спала в своем уголке. Чудное утро было. Я иду и
думаю: кто это четверней в карете? Славная четверка с бубенчиками, и на мгновенье
вы мелькнули, и вижу я в окно —
вы сидите вот так и обеими руками держите завязки чепчика и о чем-то ужасно задумались, — говорил он улыбаясь. —
Как бы я желал знать, о чем
вы тогда
думали. О важном?