Неточные совпадения
— Ты на их лицах мельком прочтешь какую-нибудь заботу, или тоску, или радость, или мысль, признак воли: ну, словом, — движение, жизнь.
Немного нужно, чтоб подобрать ключ и
сказать, что тут семья и дети, значит, было прошлое, а там глядит страсть или живой след симпатии, — значит, есть настоящее, а здесь на молодом лице играют надежды, просятся наружу желания и пророчат беспокойное будущее…
— Oui, il etait tout-а-fait bien, [Да, вполне (фр.).] —
сказала, покраснев
немного, Беловодова, — я привыкла к нему… и когда он манкировал, мне было досадно, а однажды он заболел и недели три не приходил…
— Но вы сами, cousin, сейчас
сказали, что не надеетесь быть генералом и что всякий, просто за внимание мое, готов бы… поползти куда-то… Я не требую этого, но если вы мне дадите
немного…
— Это мы с бабушкой на ярмарке купили, —
сказала она, приподняв еще
немного юбку, чтоб он лучше мог разглядеть башмак. — А у Верочки лиловые, — прибавила она. — Она любит этот цвет. Что же вам к обеду: вы еще не
сказали?
— Не выйду! —
сказала она с твердостью, даже
немного хвастливо, что она не в состоянии сделать такого дурного поступка.
Тот подумал
немного, оглядел с ног до головы Райского, потом отвернулся в сторону, высморкался в пальцы и
сказал, указывая в другую сторону...
— Да, мое время проходит… —
сказала она со вздохом, и смех на минуту пропал у нее из лица. —
Немного мне осталось… Что это, как мужчины счастливы: они долго могут любить…
— Груб, невежя! —
сказала с достоинством Крицкая, глядя в сторону. Она
немного пришепетывала.
— Птоломей… ведь это царь был… —
сказала Марфенька,
немного покраснев оттого, что не помнила никакой системы.
— Да, похож! —
сказал Марк, — хорошо!.. «У него талант!» — сверкнуло у Марка в голове. — Очень хорошо бы… да… голова велика, плечи
немного широки…
— Послушай, душечка, поди сюда, что я тебе
скажу, — заговорила она ласково и
немного медлила, как будто не решалась говорить.
— Так, мне хочется сделать ей что-нибудь приятное… —
сказала она, но не прибавила, что она хваталась за это средство, чтоб хоть
немного отучить Райского от себя.
— Погодите еще
немного, —
сказал Райский.
— Да, это правда, бабушка, — чистосердечно
сказал Райский, — в этом вы правы. Вас связывает с ними не страх, не цепи, не молот авторитета, а нежность голубиного гнезда… Они обожают вас — так… Но ведь все дело в воспитании: зачем наматывать им старые понятия, воспитывать по-птичьи? Дайте им самим извлечь
немного соку из жизни… Птицу запрут в клетку, и когда она отвыкнет от воли, после отворяй двери настежь — не летит вон! Я это и нашей кузине Беловодовой говорил: там одна неволя, здесь другая…
— Лесничего? Да, очень! —
сказала она, — таких людей
немного; он из лучших, даже лучший здесь.
— Экая дичь! —
сказал Райский
немного погодя.
— Оставим это. Ты меня не любишь, еще
немного времени, впечатление мое побледнеет, я уеду, и ты никогда не услышишь обо мне. Дай мне руку,
скажи дружески, кто учил тебя, Вера, — кто этот цивилизатор? Не тот ли, что письма пишет на синей бумаге!..
— Он не романтик, а поэт, артист, —
сказала она. — Я начинаю верить в него. В нем много чувства, правды… Я ничего не скрыла бы от него, если б у него у самого не было ко мне того, что он называл страстью. Только чтоб его
немного охладить, я решаюсь на эту глупую, двойную роль… Лишь отрезвится, я сейчас ему
скажу первая все — и мы будем друзья…
— Напрасно, погодите… —
сказала она с примесью будто искренности, — когда я
немного успокоюсь…
— Нет, ты знаешь ее, — прибавил он, — ты мне намекал на француза, да я не понял тогда… мне в голову не приходило… — Он замолчал. — А если он бросит ее? — почти с радостью вдруг
сказал он
немного погодя, и в глазах у него на минуту мелькнул какой-то луч. — Может быть, она вспомнит… может быть…
— Что это со мной? — будто
немного опомнившись, про себя
сказала она.
— Пустите! —
сказала она мягко,
немного погодя.
— Я не прошу у тебя прощения за всю эту историю… И ты не волнуйся, —
сказала она. — Мы помиримся с тобой… У меня только один упрек тебе — ты поторопился с своим букетом. Я шла оттуда… хотела послать за тобой, чтобы тебе первому
сказать всю историю… искупить хоть
немного все, что ты вытерпел… Но ты поторопился!
— У себя я вас принять не могу, —
сказала она, — а вот пойдемте сюда в аллею и походим
немного.
— Теперь я только начинаю
немного понимать, и то не все, —
сказал, подумавши, Тушин и вздохнул, как вол, которого отпрягли. — Я думал, что вы нагло обмануты.
К завтраку пришла и Вера, бледная, будто с невыспавшимися глазами. Она
сказала, что ей легче, но что у ней все еще
немного болит голова.
Но ведь сознательное достижение этой высоты — путем мук, жертв, страшного труда всей жизни над собой — безусловно, без помощи посторонних, выгодных обстоятельств, дается так
немногим, что — можно
сказать — почти никому не дается, а между тем как многие, утомясь, отчаявшись или наскучив битвами жизни, останавливаются на полдороге, сворачивают в сторону и, наконец, совсем теряют из вида задачу нравственного развития и перестают верить в нее.
Никто не может
сказать — что я не буду один из этих
немногих… Во мне слишком богата фантазия. Искры ее, как вы сами говорите, разбросаны в портретах, сверкают даже в моих скудных музыкальных опытах!.. И если не сверкнули в создании поэмы, романа, драмы или комедии, так это потому…»
Немного погодя девушка воротилась, несколько смущенная, и
сказала, что Ульяны Андреевны нет, что она поехала в Царское Село, к знакомым, а оттуда отправится прямо в Москву.