Неточные совпадения
— Почтенные такие, —
сказала бабушка, — лет по восьмидесяти мужу и
жене. И не слыхать их в городе: тихо у них, и мухи не летают. Сидят да шепчутся, да угождают друг другу. Вот пример всякому: прожили век, как будто проспали. Ни детей у них, ни родных! Дремлют да живут!
— А чем он несчастлив? — вспыхнув,
сказала Ульяна Андреевна, — поищите ему другую такую
жену. Если не посмотреть за ним, он мимо рта ложку пронесет. Он одет, обут, ест вкусно, спит покойно, знает свою латынь: чего ему еще больше? И будет с него! А любовь не про таких!
— Куда ему? Умеет он любить! Он даже и слова о любви не умеет
сказать: выпучит глаза на меня — вот и вся любовь! точно пень! Дались ему книги, уткнет нос в них и возится с ними. Пусть же они и любят его! Я буду для него исправной
женой, а любовницей (она сильно потрясла головой) — никогда!
Она употребила другой маневр:
сказала мужу, что друг его знать ее не хочет, не замечает, как будто она была мебель в доме, пренебрегает ею, что это ей очень обидно и что виноват во всем муж, который не умеет привлечь в дом порядочных людей и заставить уважать
жену.
— Зайди, Борис Павлович, ты совсем меня забыл, —
сказал он, — вон и
жена жалуется…
— К моей Уленьке, как к
жене кесаря, не смеет коснуться и подозрение!.. — с юмором заметил Козлов. — Приходи же — я ей
скажу…
—
Жена уехала… — шепотом
сказала Татьяна Марковна, нахмурившись, — он и слег. Кухарка его третьего дня и вчера два раза прибегала за тобой…
— Я, право, не знаю, Леонтий, что
сказать. Я так мало следил за твоей
женою, давно не видал… не знаю хорошо ее характера.
— Как первую женщину в целом мире! Если б я смел мечтать, что вы хоть отчасти разделяете это чувство… нет, это много, я не стою… если одобряете его, как я надеялся… если не любите другого, то… будьте моей лесной царицей, моей
женой, — и на земле не будет никого счастливее меня!.. Вот что хотел я
сказать — и долго не смел! Хотел отложить это до ваших именин, но не выдержал и приехал, чтобы сегодня в семейный праздник, в день рождения вашей сестры…
Она осторожно вошла в комнату Веры, устремила глубокий взгляд на ее спящее, бледное лицо и шепнула Райскому послать за старым доктором. Она тут только заметила
жену священника, увидела ее измученное лицо, обняла ее и
сказала, чтобы она пошла и отдыхала у ней целый день.
— Да, не был я у вас давно, у меня
жена… уехала в Москву… повидаться с родными, — тихо
сказал он, глядя вниз, — так я и не мог…
Вера сообщала, бывало, своей подруге мелочной календарь вседневной своей жизни, событий, ощущений, впечатлений, даже чувств, доверила и о своих отношениях к Марку, но скрыла от нее катастрофу,
сказав только, что все кончено, что они разошлись навсегда — и только.
Жена священника не знала истории обрыва до конца и приписала болезнь Веры отчаянию разлуки.
— Эта нежность мне не к лицу. На сплетню я плюю, а в городе мимоходом
скажу, как мы говорили сейчас, что я сватался и получил отказ, что это огорчило вас, меня и весь дом… так как я давно надеялся… Тот уезжает завтра или послезавтра навсегда (я уж справился) — и все забудется. Я и прежде ничего не боялся, а теперь мне нечем дорожить. Я все равно, что живу, что нет с тех пор, как решено, что Вера Васильевна не будет никогда моей
женой…
— Будет вашей
женой, Иван Иванович, —
сказала Татьяна Марковна, бледная от волнения, — если… то забудется, отойдет… (Он сделал нетерпеливый, отчаянный жест…) если этот обрыв вы не считаете бездной… Я поняла теперь только, как вы ее любите…
Неточные совпадения
Еще подбавил Филюшка… // И всё тут! Не годилось бы //
Жене побои мужнины // Считать; да уж
сказала я: // Не скрою ничего!
— Уж будто вы не знаете, // Как ссоры деревенские // Выходят? К муженьку // Сестра гостить приехала, // У ней коты разбилися. // «Дай башмаки Оленушке, //
Жена!» —
сказал Филипп. // А я не вдруг ответила. // Корчагу подымала я, // Такая тяга: вымолвить // Я слова не могла. // Филипп Ильич прогневался, // Пождал, пока поставила // Корчагу на шесток, // Да хлоп меня в висок! // «Ну, благо ты приехала, // И так походишь!» — молвила // Другая, незамужняя // Филиппова сестра.
— Я не
сказала тебе вчера, — начала она, быстро и тяжело дыша, — что, возвращаясь домой с Алексеем Александровичем, я объявила ему всё…
сказала, что я не могу быть его
женой, что… и всё
сказала.
— Ну полно, Саша, не сердись! —
сказал он ей, робко и нежно улыбаясь. — Ты была виновата. Я был виноват. Я всё устрою. — И, помирившись с
женой, он надел оливковое с бархатным воротничком пальто и шляпу и пошел в студию. Удавшаяся фигура уже была забыта им. Теперь его радовало и волновало посещение его студии этими важными Русскими, приехавшими в коляске.
— Славу Богу, —
сказал Матвей, этим ответом показывая, что он понимает так же, как и барин, значение этого приезда, то есть что Анна Аркадьевна, любимая сестра Степана Аркадьича, может содействовать примирению мужа с
женой.