Неточные совпадения
— И я не удивлюсь, — сказал Райский, — хоть рясы и не надену, а проповедовать могу — и искренно, всюду, где замечу ложь, притворство, злость — словом, отсутствие красоты, нужды нет, что сам бываю безобразен… Натура моя отзывается на все, только разбуди нервы — и пойдет играть!.. Знаешь что, Аянов: у меня давно засела серьезная мысль — писать
роман. И я
хочу теперь посвятить все свое время на это.
— Послушай, Райский, сколько я тут понимаю, надо тебе бросить прежде не живопись, а Софью, и не делать
романов, если
хочешь писать их… Лучше пиши по утрам
роман, а вечером играй в карты: по маленькой, в коммерческую… это не раздражает…
Прошел май. Надо было уехать куда-нибудь, спасаться от полярного петербургского лета. Но куда? Райскому было все равно. Он делал разные проекты, не останавливаясь ни на одном:
хотел съездить в Финляндию, но отложил и решил поселиться в уединении на Парголовских озерах, писать
роман. Отложил и это и собрался не шутя с Пахотиными в рязанское имение. Но они изменили намерение и остались в городе.
— Я… так себе, художник — плохой, конечно: люблю красоту и поклоняюсь ей; люблю искусство, рисую, играю… Вот
хочу писать — большую вещь,
роман…
Вот что-то похожее: бродит, не примиряется с судьбой, ничего не делает (я хоть рисую и
хочу писать
роман), по лицу видно, что ничем и никем не доволен…
— Мать всех пороков,
хотите вы сказать, — перебил Марк, — запишите это в свой
роман и продайте… И ново, и умно…
— А что ж твой
роман? — спросил Леонтий, — ведь ты
хотел его кончить здесь.
Он так целиком и
хотел внести эту картину-сцену в свой проект и ею закончить
роман, набросав на свои отношения с Верой таинственный полупокров: он уезжает непонятый, не оцененный ею, с презрением к любви и ко всему тому, что нагромоздили на это простое и несложное дело люди, а она останется с жалом — не любви, а предчувствия ее в будущем, и с сожалением об утрате, с туманными тревогами сердца, со слезами, и потом вечной, тихой тоской до замужества — с советником палаты!
«Что я теперь буду делать с
романом? — размышлял он, —
хотел закончить, а вот теперь в сторону бросило, и опять не видать конца!»
«Эту главу в
романе надо выпустить… — подумал он, принимаясь вечером за тетради, чтобы дополнить очерк Ульяны Андреевны… — А зачем: лгать, притворяться, становиться на ходули? Не
хочу, оставлю, как есть, смягчу только это свидание… прикрою нимфу и сатира гирляндой…»
— Прощайте, Вера, вы не любите меня, вы следите за мной, как шпион, ловите слова, делаете выводы… И вот, всякий раз, как мы наедине, вы — или спорите, или пытаете меня, — а на пункте счастья мы все там же, где были… Любите Райского: вот вам задача! Из него, как из куклы, будете делать что
хотите, наряжать во все бабушкины отрепья или делать из него каждый день нового героя
романа, и этому конца не будет. А мне некогда, у меня есть дела…
— У вас какая-то сочиненная и придуманная любовь… как в
романах… с надеждой на бесконечность… словом — бессрочная! Но честно ли то, что вы требуете от меня, Вера? Положим, я бы не назначал любви срока, скача и играя, как Викентьев, подал бы вам руку «навсегда»: чего же
хотите вы еще? Чтоб «Бог благословил союз», говорите вы, то есть чтоб пойти в церковь — да против убеждения — дать публично исполнить над собой обряд… А я не верю ему и терпеть не могу попов: логично ли, честно ли я поступлю!..
Если скульптура изменит мне (Боже сохрани! я не
хочу верить: слишком много говорит за), я сам казню себя, сам отыщу того, где бы он ни был — кто первый усомнился в успехе моего
романа (это — Марк Волохов), и торжественно скажу ему: да, ты прав: я — неудачник!
Неточные совпадения
«Она была привлекательна на вид, — писалось в этом
романе о героине, — но
хотя многие мужчины желали ее ласк, она оставалась холодною и как бы загадочною.
— Я любила его, и он любил меня; но его мать не
хотела, и он женился на другой. Он теперь живет недалеко от нас, и я иногда вижу его. Вы не думали, что у меня тоже был
роман? — сказала она, и в красивом лице ее чуть брезжил тот огонек, который, Кити чувствовала, когда-то освещал ее всю.
— Княгиня сказала, что ваше лицо ей знакомо. Я ей заметил, что, верно, она вас встречала в Петербурге, где-нибудь в свете… я сказал ваше имя… Оно было ей известно. Кажется, ваша история там наделала много шума… Княгиня стала рассказывать о ваших похождениях, прибавляя, вероятно, к светским сплетням свои замечания… Дочка слушала с любопытством. В ее воображении вы сделались героем
романа в новом вкусе… Я не противоречил княгине,
хотя знал, что она говорит вздор.
Я думал уж о форме плана // И как героя назову; // Покамест моего
романа // Я кончил первую главу; // Пересмотрел всё это строго; // Противоречий очень много, // Но их исправить не
хочу; // Цензуре долг свой заплачу // И журналистам на съеденье // Плоды трудов моих отдам; // Иди же к невским берегам, // Новорожденное творенье, // И заслужи мне славы дань: // Кривые толки, шум и брань!
Хотя мы знаем, что Евгений // Издавна чтенье разлюбил, // Однако ж несколько творений // Он из опалы исключил: // Певца Гяура и Жуана // Да с ним еще два-три
романа, // В которых отразился век // И современный человек // Изображен довольно верно // С его безнравственной душой, // Себялюбивой и сухой, // Мечтанью преданной безмерно, // С его озлобленным умом, // Кипящим в действии пустом.