Он достал из угла натянутый на рамку холст, который готовил давно для
портрета Веры, взял краски, палитру. Молча пришел он в залу, угрюмо, односложными словами, велел Василисе дать каких-нибудь занавесок, чтоб закрыть окна, и оставил только одно; мельком исподлобья взглянул раза два на Крицкую, поставил ей кресло и сел сам.
«А отчего у меня до сих пор нет ее портрета кистью? — вдруг спросил он себя, тогда как он, с первой же встречи с Марфенькой, передал полотну ее черты, под влиянием первых впечатлений, и черты эти вышли говорящи, „в портрете есть правда, жизнь, верность во всем… кроме плеча и рук“, — думал он. А
портрета Веры нет; ужели он уедет без него!.. Теперь ничто не мешает, страсти у него нет, она его не убегает… Имея портрет, легче писать и роман: перед глазами будет она, как живая…
Райскому хотелось докончить
портрет Веры, и он отклонил было приглашение. Но на другой день, проснувшись рано, он услыхал конский топот на дворе, взглянул в окно и увидел, что Тушин уезжал со двора на своем вороном коне. Райского вдруг потянуло за ним.
Неточные совпадения
— Это не мещане, Полина Карповна! — с крепкой досадой сказала Татьяна Марковна, указывая на
портреты родителей Райского, а также
Веры и Марфеньки, развешанные по стенам, — и не чиновники из палаты, — прибавила она, намекая на покойного мужа Крицкой.
Он занялся
портретом Татьяны Марковны и программой романа, которая приняла значительный объем. Он набросал первую встречу с
Верой, свое впечатление, вставил туда, в виде аксессуаров, все лица, пейзажи Волги, фотографию с своего имения — и мало-помалу оживлялся. Его «мираж» стал облекаться в плоть. Перед ним носилась тайна создания.
Упросите его, душечка
Вера Васильевна, сделать мой
портрет — он обещал.
— Я писала к Полине Карповне, что вы согласны сделать ее
портрет, — сказала наконец
Вера.
— Откажите, бабушка, зачем? Потрудись, Василиса, сказать, что я до приезда
Веры Васильевны
портрета писать не стану.
Она опять походила на старый женский фамильный
портрет в галерее, с суровой важностью, с величием и уверенностью в себе, с лицом, истерзанным пыткой, и с гордостью, осилившей пытку.
Вера чувствовала себя жалкой девочкой перед ней и робко глядела ей в глаза, мысленно меряя свою молодую, только что вызванную на борьбу с жизнью силу — с этой старой, искушенной в долгой жизненной борьбе, но еще крепкой, по-видимому, несокрушимой силой.
— Молчи, молчи,
Вера, я давно не видал твоей красоты, как будто ослеп на время! Сию минуту ты вошла, лучи ее ударили меня по нервам, художник проснулся! Не бойся этих восторгов. Скорей, скорей, дай мне этой красоты, пока не прошла минута… У меня нет твоего
портрета…
Райский, воротясь домой, прежде всего побежал к
Вере и, под влиянием свежего впечатления, яркими красками начертил ей
портрет Тушина во весь рост и значение его в той сфере, где он живет и действует, и вместе свое удивление и рождающуюся симпатию.
Райский докончил
портреты бабушки и
Веры, а Крицкой, на неоконченном
портрете, приделал только желтую далию на груди. Через неделю после свадьбы он объявил, что едет через два дня.
Эти три фигуры являлись ему, и как артисту, всюду. Плеснет седой вал на море, мелькнет снежная вершина горы в Альпах — ему видится в них седая голова бабушки. Она выглядывала из
портретов старух Веласкеза, Жерар-Дова, — как
Вера из фигур Мурильо, Марфенька из головок Грёза, иногда Рафаэля…
После обеда он смотрел
портрет Веры, начатый Машенькой, и портрет нашей Марихен, сделанный Верой, и чрезвычайно хвалил, особенно портрет Марихен, и в заключение сказал, что им нужно коротко познакомиться с Вандиком, чтоб усовершенствоваться.
Неточные совпадения
В это пребывание свое в Москве Гоголь играл иногда в домино с Константином и
Верой, и она проиграла ему дорожный мешок (sac de voyage). Гоголь взял обещание с
Веры, что она напишет ему масляными красками мой
портрет, на что
Вера согласилась с тем, чтобы он прислал нам свой, и он обещал.
И что всего удивительнее: глядя на этот
портрет, я вспомнил, что у
Веры, несмотря на совершенное несходство очертаний, мелькает иногда что-то похожее на эту улыбку, на этот взгляд…
Он, серьезный, без выражения, точно дурно написанный
портрет, постоянно в белом жилете, по-прежнему все молчал и был непонятен; но дамы и барышни находили его интересным и были в восторге от его манер и завидовали
Вере, которая ему, по-видимому, очень нравилась.
Игнатия установился известный порядок: сперва он глядел на щеку, освещенную на
портрете, и представлял себе на ней царапину, которая была на мертвой щеке
Веры и происхождения которой он не мог понять.
Ежель кто потом в ихней
вере станет не крепок, либо тайность какую чужому откроет, на
портрете лицо потускнеет, и с рукописанья слова пропадут.