Неточные совпадения
И
жить под этой мыслью, как под тучей, десять, двадцать
лет…
Райский
лет десять
живет в Петербурге, то есть у него там есть приют, три порядочные комнаты, которые он нанимает у немки и постоянно оставляет квартиру за собой, а сам редко полгода выживал в Петербурге с тех пор, как оставил службу.
Оно все состояло из небольшой земли, лежащей вплоть у города, от которого отделялось полем и слободой близ Волги, из пятидесяти душ крестьян, да из двух домов — одного каменного, оставленного и запущенного, и другого деревянного домика, выстроенного его отцом, и в этом-то домике и
жила Татьяна Марковна с двумя, тоже двоюродными, внучками-сиротами, девочками по седьмому и шестому
году, оставленными ей двоюродной племянницей, которую она любила, как дочь.
— Почтенные такие, — сказала бабушка, —
лет по восьмидесяти мужу и жене. И не слыхать их в городе: тихо у них, и мухи не летают. Сидят да шепчутся, да угождают друг другу. Вот пример всякому:
прожили век, как будто проспали. Ни детей у них, ни родных! Дремлют да
живут!
— Можно удержаться от бешенства, — оправдывал он себя, — но от апатии не удержишься, скуку не утаишь, хоть подвинь всю свою волю на это! А это убило бы ее: с
летами она догадалась бы… Да, с
летами, а потом примирилась бы, привыкла, утешилась — и
жила! А теперь умирает, и в жизни его вдруг ложится неожиданная и быстрая драма, целая трагедия, глубокий, психологический роман.
— Когда… буду в зрелых
летах, буду своим домом
жить, когда у меня будут свои…
Леонтий, разумеется, и не думал ходить к ней: он
жил на квартире, на хозяйских однообразных харчах, то есть на щах и каше, и такой роскоши, чтоб обедать за рубль с четвертью или за полтинник, есть какие-нибудь макароны или свиные котлеты, — позволять себе не мог. И одеться ему было не во что: один вицмундир и двое брюк, из которых одни нанковые для
лета, — вот весь его гардероб.
Райскому нравилась эта простота форм жизни, эта определенная, тесная рама, в которой приютился человек и пятьдесят — шестьдесят
лет живет повторениями, не замечая их и все ожидая, что завтра, послезавтра, на следующий
год случится что-нибудь другое, чего еще не было, любопытное, радостное.
— Не знаю. Может быть, с ума сойду, брошусь в Волгу или умру… Нет, я живуч — ничего не будет, но пройдет полгода, может быть,
год — и я буду
жить… Дай, Вера, дай мне страсть… дай это счастье!..
— С
летами придет и ум, будут заботы — и созреют, — договорила Марья Егоровна. — Оба они росли у нас на глазах: где им было занимать мудрости, ведь не
жили совсем!
Мать его и бабушка уже ускакали в это время за сто верст вперед. Они слегка и прежде всего порешили вопрос о приданом, потом перешли к участи детей, где и как им
жить; служить ли молодому человеку и зимой
жить в городе, а
летом в деревне — так настаивала Татьяна Марковна и ни за что не соглашалась на предложение Марьи Егоровны — отпустить детей в Москву, в Петербург и даже за границу.
— Чему? знаете ли сами? Тому ли, о чем мы с вами
год здесь спорим? ведь
жить так нельзя, как вы говорите. Это все очень ново, смело, занимательно…
«Да, если это так, — думала Вера, — тогда не стоит работать над собой, чтобы к концу жизни стать лучше, чище, правдивее, добрее. Зачем? Для обихода на несколько десятков
лет? Для этого надо запастись, как муравью зернами на зиму, обиходным уменьем
жить, такою честностью, которой — синоним ловкость, такими зернами, чтоб хватило на жизнь, иногда очень короткую, чтоб было тепло, удобно… Какие же идеалы для муравьев? Нужны муравьиные добродетели… Но так ли это? Где доказательства?»
— Я не мешаюсь ни в чьи дела, Татьяна Марковна, вижу, что вы убиваетесь горем, — и не мешаю вам: зачем же вы хотите думать и чувствовать за меня? Позвольте мне самому знать, что мне принесет этот брак! — вдруг сказал Тушин резко. — Счастье на всю жизнь — вот что он принесет! А я, может быть,
проживу еще
лет пятьдесят! Если не пятьдесят, хоть десять, двадцать
лет счастья!
Дайте же мне Веру Васильевну, дайте мне ее! — почти кричал он, — я перенесу ее через этот обрыв и мост — и никакой черт не помешает моему счастью и ее покою — хоть
живи она сто
лет!
Неточные совпадения
Городничий (бьет себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать
лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Да распрямиться дедушка // Не мог: ему уж стукнуло, // По сказкам, сто
годов, // Дед
жил в особой горнице, // Семейки недолюбливал, // В свой угол не пускал;
Трудись! Кому вы вздумали // Читать такую проповедь! // Я не крестьянин-лапотник — // Я Божиею милостью // Российский дворянин! // Россия — не неметчина, // Нам чувства деликатные, // Нам гордость внушена! // Сословья благородные // У нас труду не учатся. // У нас чиновник плохонький, // И тот полов не выметет, // Не станет печь топить… // Скажу я вам, не хвастая, //
Живу почти безвыездно // В деревне сорок
лет, // А от ржаного колоса // Не отличу ячменного. // А мне поют: «Трудись!»
Разломило спину, // А квашня не ждет! // Баба Катерину // Вспомнила — ревет: // В дворне больше
году // Дочка… нет родной! // Славно
жить народу // На Руси святой!
Был господин невысокого рода, // Он деревнишку на взятки купил, //
Жил в ней безвыездно // тридцать три
года, // Вольничал, бражничал, горькую пил, // Жадный, скупой, не дружился // с дворянами, // Только к сестрице езжал на чаек; // Даже с родными, не только // с крестьянами,