Неточные совпадения
Заболеет ли кто-нибудь из людей — Татьяна Марковна
вставала даже ночью, посылала ему спирту, мази, но отсылала на
другой день в больницу, а больше к Меланхолихе, доктора же не звала. Между тем чуть у которой-нибудь внучки язычок зачешется или брюшко немного вспучит, Кирюшка или Влас скакали, болтая локтями и ногами на неоседланной лошади, в город, за доктором.
— А еще — вы следите за мной исподтишка: вы раньше всех
встаете и ждете моего пробуждения, когда я отдерну у себя занавеску, открою окно. Потом, только лишь я перехожу к бабушке, вы избираете
другой пункт наблюдения и следите, куда я пойду, какую дорожку выберу в саду, где сяду, какую книгу читаю, знаете каждое слово, какое кому скажу… Потом встречаетесь со мною…
Все
встали, окружили ее, и разговор принял
другое направление. Райскому надоела вся эта сцена и эти люди, он собирался уже уйти, но с приходом Веры у него заговорила такая сильная «дружба», что он остался, как пригвожденный к стулу.
— Если б я была барышня и хотела только замуж, то, конечно, выбрала бы для этого кого-нибудь
другого, Марк, — сказала она,
вставая с места.
И оба
встали с места, оба бледные, стараясь не глядеть
друг на
друга. Она искала, при слабом, проницавшем сквозь ветви лунном свете, свою мантилью. Руки у ней дрожали и брали не то, что нужно. Она хваталась даже за ружье.
Она сбросила с себя платок,
встала на ноги и подошла к нему, забыв в эту секунду всю свою бурю. Она видела на
другом лице такое же смертельное страдание, какое жило в ней самой.
«Да, больше нечего предположить, — смиренно думала она. — Но, Боже мой, какое страдание — нести это милосердие, эту милостыню! Упасть, без надежды
встать — не только в глазах
других, но даже в глазах этой бабушки, своей матери!»
— Ты знаешь, нет ничего тайного, что не вышло бы наружу! — заговорила Татьяна Марковна, оправившись. — Сорок пять лет два человека только знали: он да Василиса, и я думала, что мы умрем все с тайной. А вот — она вышла наружу! Боже мой! — говорила как будто в помешательстве Татьяна Марковна,
вставая, складывая руки и протягивая их к образу Спасителя, — если б я знала, что этот гром ударит когда-нибудь в
другую… в мое дитя, — я бы тогда же на площади, перед собором, в толпе народа, исповедала свой грех!
Вере становилось тепло в груди, легче на сердце. Она внутренно
вставала на ноги, будто пробуждалась от сна, чувствуя, что в нее льется волнами опять жизнь, что тихо, как
друг, стучится мир в душу, что душу эту, как темный, запущенный храм, осветили огнями и наполнили опять молитвами и надеждами. Могила обращалась в цветник.
Он, от радости, вдруг засмеется и закроется салфеткой, потрет руки одна о
другую с жаром или
встанет и ни с того ни с сего поклонится всем присутствующим и отчаянно шаркнет ножкой. А когда все засмеются над ним, он засмеется пуще всех, снимет парик и погладит себе с исступлением лысину или потреплет, вместо Пашутки, Василису по щечке.
Рядом с красотой — видел ваши заблуждения, страсти, падения, падал сам, увлекаясь вами, и
вставал опять и все звал вас, на высокую гору, искушая — не дьявольской заманкой, не царством суеты, звал именем
другой силы на путь совершенствования самих себя, а с собой и нас: детей, отцов, братьев, мужей и…
друзей ваших!
Три фигуры следовали за ним и по ту сторону Альп, когда перед ним
встали другие три величавые фигуры: природа, искусство, история…
Как в кинематографе, передо мной одна за
другой вставали картины прошлого: первая встреча с Дерсу на реке Лефу, озеро Ханка, встреча с тигром на Ли-Фудзине, лесной пожар на реке Санхобе, наводнение на Билимбе, переправа на плоту через реку Такему, маршрут по Иману, голодовка на Кулумбе, путь по Бикину и т.д.
Неточные совпадения
Стародум(
встает и все
встают). Поди, мой
друг; однако я с тобою не прощаюсь.
Председатель
вставал с места и начинал корчиться; примеру его следовали
другие; потом мало-помалу все начинали скакать, кружиться, петь и кричать и производили эти неистовства до тех пор, покуда, совершенно измученные, не падали ниц.
Но река продолжала свой говор, и в этом говоре слышалось что-то искушающее, почти зловещее. Казалось, эти звуки говорили:"Хитер, прохвост, твой бред, но есть и
другой бред, который, пожалуй, похитрей твоего будет". Да; это был тоже бред, или, лучше сказать, тут
встали лицом к лицу два бреда: один, созданный лично Угрюм-Бурчеевым, и
другой, который врывался откуда-то со стороны и заявлял о совершенной своей независимости от первого.
А именно: в день битвы, когда обе стороны
встали друг против
друга стеной, головотяпы, неуверенные в успешном исходе своего дела, прибегли к колдовству: пустили на кособрюхих солнышко.
— Ни то, ни
другое. Я завтракаю. Мне, право, совестно. Дамы, я думаю, уже
встали? Пройтись теперь отлично. Вы мне покажите лошадей.