Неточные совпадения
— Ну, Иван Иваныч, не сердитесь, — сказала Анна Васильевна, — если опять забуду да свою трефовую
даму побью. Она мне даже сегодня во сне приснилась. И как это я ее забыла!
Кладу девятку на чужого валета, а
дама на руках…
«Смерть! Боже,
дай ей жизнь и счастье и возьми у меня все!» — вопила в нем поздняя, отчаянная мольба. Он мысленно всходил на эшафот, сам
клал голову на плаху и кричал...
— Опять перебила! Знаю, что ты умница, ты —
клад,
дай Бог тебе здоровья, — и бабушки слушаешься! — повторила свой любимый припев старушка.
— Нет, нет: бабушка и так недовольна моею ленью. Когда она ворчит, так я кое-как еще переношу, а когда она молчит, косо поглядывает на меня и жалко вздыхает, — это выше сил… Да вот и Наташа. До свидания, cousin.
Давай сюда, Наташа,
клади на стол: все ли тут?
— О, о, о — вот как: то есть украсть или прибить. Ай да Вера! Да откуда у тебя такие ультраюридические понятия? Ну, а на дружбу такого строгого клейма ты не
положишь? Я могу посягнуть на нее, да, это мое? Постараюсь!
Дай мне недели две срока, это будет опыт: если я одолею его, я приду к тебе, как брат, друг, и будем жить по твоей программе. Если же… ну, если это любовь — я тогда уеду!
Райский знал и это и не лукавил даже перед собой, а хотел только утомить чем-нибудь невыносимую боль, то есть не вдруг удаляться от этих мест и не
класть сразу непреодолимой
дали между ею и собою, чтобы не вдруг оборвался этот нерв, которым он так связан был и с живой, полной прелести, стройной и нежной фигурой Веры, и с воплотившимся в ней его идеалом, живущим в ее образе вопреки таинственности ее поступков, вопреки его подозрениям в ее страсти к кому-то, вопреки, наконец, его грубым предположениям в ее женской распущенности, в ее отношениях… к Тушину, в котором он более всех подозревал ее героя.
— Вы мне нужны, — шептала она: — вы просили мук, казни — я
дам вам их! «Это жизнь!» — говорили вы: — вот она — мучайтесь, и я буду мучаться, будем вместе мучаться… «Страсть прекрасна: она
кладет на всю жизнь долгий след, и этот след люди называют счастьем!..» Кто это проповедовал? А теперь бежать: нет! оставайтесь, вместе кинемся в ту бездну! «Это жизнь, и только это!» — говорили вы, — вот и
давайте жить! Вы меня учили любить, вы преподавали страсть, вы развивали ее…
— У вас какая-то сочиненная и придуманная любовь… как в романах… с надеждой на бесконечность… словом — бессрочная! Но честно ли то, что вы требуете от меня, Вера?
Положим, я бы не назначал любви срока, скача и играя, как Викентьев, подал бы вам руку «навсегда»: чего же хотите вы еще? Чтоб «Бог благословил союз», говорите вы, то есть чтоб пойти в церковь — да против убеждения —
дать публично исполнить над собой обряд… А я не верю ему и терпеть не могу попов: логично ли, честно ли я поступлю!..
В ожидании какого-нибудь серьезного труда, какой могла
дать ей жизнь со временем, по ее уму и силам, она
положила не избегать никакого дела, какое представится около нее, как бы оно просто и мелко ни было, — находя, что, под презрением к мелкому, обыденному делу и под мнимым ожиданием или изобретением какого-то нового, еще небывалого труда и дела, кроется у большей части просто лень или неспособность, или, наконец, больное и смешное самолюбие — ставить самих себя выше своего ума и сил.
Козлов, в свою очередь, отвел Райского в сторону. Долго шептал он ему, прося отыскать жену,
дал письмо к ней и адрес ее, и успокоился, когда Райский тщательно
положил письмо в бумажник.
Послушался Колышкин, бросил подряды, купил пароход. Патап Максимыч на первых порах учил его распорядкам, приискал ему хорошего капитана, приказчиков, водоливов, лоцманов, свел с кладчиками; сам даже
давал клади на его пароход, хоть и было ему на чем возить добро свое… С легкой руки Чапурина разжился Колышкин лучше прежнего. Года через два покрыл неустойку за неисполненный подряд и воротил убытки… Прошло еще три года, у Колышкина по Волге два парохода стало бегать.
Неточные совпадения
Голос Осипа. А, это ковер?
давай его сюда,
клади вот так! Теперь давай-ка с этой стороны сена.
Сергей Иванович вложил руку в ящик,
положил куда-то свой шар и,
дав место Левину, остановился тут же.
Княгиня, не отвечая, посмотрела на Кознышева. Но то, что Сергей Иваныч и княгиня как будто желали отделаться от него, нисколько не смущало Степана Аркадьича. Он улыбаясь смотрел то на перо шляпы княгини, то по сторонам, как будто припоминая что-то. Увидав проходившую
даму с кружкой, он подозвал ее к себе и
положил пятирублевую бумажку.
—
Положим, но труд в том смысле, что деятельность его
дает результат — дорогу. Но ведь ты находишь, что дороги бесполезны.
— Я совершенно это понимаю, — отвечал Левин. — На школу и вообще на подобные учреждения нельзя
положить сердца, и от этого думаю, что именно эти филантропические учреждения
дают всегда так мало результатов.