Неточные совпадения
Свадьба была отложена до осени по каким-то хозяйственным соображениям Татьяны Марковны — и в
доме постепенно
готовили приданое. Из кладовых вынуты были старинные кружева, отобрано было родовое серебро, золото, разделены на две равные половины посуда, белье, меха, разные вещи, жемчуг, брильянты.
В
доме, в девичьей, в кабинете бабушки, даже в гостиной и еще двух комнатах, расставлялись столы с шитьем белья.
Готовили парадную постель, кружевные подушки, одеяло. По утрам ходили портнихи, швеи.
В
доме пост теперь: «On est en penitence — бульон и цыпленка
готовят на всех — et ma pauvre Sophie n’ose pas descendre me tenir compagnie, [На всех наложено покаяние… и моя бедная Софи не смеет спуститься, чтобы составить мне компанию (фр.).] — жалуется он горько и жует в недоумении губами, — et nous sommes enfermes tous les deux [и мы оба заперты (фр.).]…
Весь
дом смотрел парадно, только Улита, в это утро глубже, нежели в другие дни, опускалась в свои холодники и подвалы и не успела надеть ничего, что делало бы ее непохожею на вчерашнюю или завтрашнюю Улиту. Да повара почти с зарей надели свои белые колпаки и не покладывали рук,
готовя завтрак, обед, ужин — и господам, и дворне, и приезжим людям из-за Волги.
Настало и завтра. Шумно и весело поднялся
дом на ноги. Лакеи, повара, кучера — все хлопотало, суетилось; одни
готовили завтрак, другие закладывали экипажи, и с утра опять все напились пьяны.
Барыня обнаружила тут свою обычную предусмотрительность, чтобы не перепились ни кучера, ни повара, ни лакеи. Все они были нужны: одни
готовить завтрак, другие служить при столе, а третьи — отвезти парадным поездом молодых и всю свиту до переправы через реку. Перед тем тоже было работы немало. Целую неделю возили приданое за Волгу: гардероб, вещи, множество ценных предметов из старого
дома — словом, целое имущество.
Неточные совпадения
К этой неприятной для него задаче он приступил у нее на
дому, в ее маленькой уютной комнате. Осенний вечер сумрачно смотрел в окна с улицы и в дверь с террасы; в саду, под красноватым небом, неподвижно стояли деревья, уже раскрашенные утренними заморозками. На столе, как всегда, кипел самовар, — Марина, в капоте в кружевах,
готовя чай, говорила, тоже как всегда, — спокойно, усмешливо:
Дома его встречало праздничное лицо ‹девицы›. Она очень располнела, сладко улыбалась, губы у нее очень яркие, пухлые, и в глазах светилась неиссякаемо радость. Она была очень антипатична, становилась все более фамильярной, но — Клим Иванович терпел ее, — хорошая работница, неплохо и дешево
готовит, держит комнаты в строгой чистоте. Изредка он спрашивал ее:
И на свадьбу не похоже, а скорее на похороны, что у тетеньки все головка болит, а барышня плачут да молчат; да в
доме и приданого не
готовят; у барышни чулков пропасть нештопаных, и те не соберутся заштопать; что на той неделе даже заложили серебро…
Захар и Анисья думали, что он, по обыкновению, не будет обедать
дома, и не спрашивали его, что
готовить.
Следующие 3 дня, 28–30 сентября, я просидел
дома, вычерчивал маршруты, делал записи в путевых дневниках и писал письма. Казаки убили изюбра и сушили мясо, а Бочкарев
готовил зимнюю обувь. Я не хотел отрывать их от дела и не брал с собой в экскурсию по окрестностям.