Неточные совпадения
Бабушка с княгиней пила кофе, Райский смотрел
на комнаты,
на портреты,
на мебель и
на весело глядевшую в комнаты из сада зелень; видел расчищенную
дорожку, везде чистоту, чопорность, порядок: слушал, как во всех комнатах попеременно пробили с полдюжины столовых, стенных, бронзовых и малахитовых часов; рассматривал портрет косого князя, в красной ленте, самой княгини, с белой розой в волосах, с румянцем, живыми глазами, и сравнивал с оригиналом.
Он машинально пошел за ней и, когда они прошли шагов десять по
дорожке, он взглянул случайно
на нее и увидел свою фуражку. Кроме фуражки, он опять ничего не заметил.
Идет ли она по
дорожке сада, а он сидит у себя за занавеской и пишет, ему бы сидеть, не поднимать головы и писать; а он, при своем желании до боли не показать, что замечает ее, тихонько, как шалун, украдкой, поднимет уголок занавески и следит, как она идет, какая мина у ней,
на что она смотрит, угадывает ее мысль. А она уж, конечно, заметит, что уголок занавески приподнялся, и угадает, зачем приподнялся.
Она не читала, а глядела то
на Волгу, то
на кусты. Увидя Райского, она переменила позу, взяла книгу, потом тихо встала и пошла по
дорожке к старому дому.
«Да что мне за дело, черт возьми, ведь не влюблен же я в эту статую!» — думал он, вдруг останавливаясь
на дорожке и ворочая одурелыми глазами вокруг.
Он чутко понимает потребность не только другого, ближнего, несчастного, и спешит подать руку помощи, утешения, но входит даже в положение — вон этой ползущей букашки, которую бережно сажает с
дорожки на куст, чтоб уберечь от ноги прохожего.
Он почти снес ее с крутизны и поставил
на отлогом месте,
на дорожке. У него дрожали руки, он был бледен.
После третьего выстрела он прислушался минут семь, но, не слыша ничего, до того нахмурился, что
на минуту как будто постарел, медленно взял ружье и нехотя пошел по
дорожке, по-видимому с намерением уйти, но замедлял, однако, шаг, точно затрудняясь идти в темноте. Наконец пошел решительным шагом — и вдруг столкнулся с Верой.
Райский положил щеку
на руку, смотрел около и ничего не видел, кроме
дорожки к крыльцу Веры, чувствовал только яд лжи, обмана.
Неточные совпадения
— Кто это идет? — сказал вдруг Вронский, указывая
на шедших навстречу двух дам. — Может быть, знают нас, — и он поспешно направился, увлекая ее за собою,
на боковую
дорожку.
Был ясный морозный день. У подъезда рядами стояли кареты, сани, ваньки, жандармы. Чистый народ, блестя
на ярком солнце шляпами, кишел у входа и по расчищенным
дорожкам, между русскими домиками с резными князьками; старые кудрявые березы сада, обвисшие всеми ветвями от снега, казалось, были разубраны в новые торжественные ризы.
В саду они наткнулись
на мужика, чистившего
дорожку. И уже не думая о том, что мужик видит ее заплаканное, а его взволнованное лицо, не думая о том, что они имеют вид людей, убегающих от какого-то несчастья, они быстрыми шагами шли вперед, чувствуя, что им надо высказаться и разубедить друг друга, побыть одним вместе и избавиться этим от того мучения, которое оба испытывали.
— Это Петров, живописец, — отвечала Кити, покраснев. — А это жена его, — прибавила она, указывая
на Анну Павловну, которая как будто нарочно, в то самое время, как они подходили, пошла за ребенком, отбежавшим по
дорожке.
Дамы раскрыли зонтики и вышли
на боковую
дорожку. Пройдя несколько поворотов и выйдя из калитки, Дарья Александровна увидала пред собой
на высоком месте большое, красное, затейливой формы, уже почти оконченное строение. Еще не окрашенная железная крыша ослепительно блестела
на ярком солнце. Подле оконченного строения выкладывалось другое, окруженное лесами, и рабочие в фартуках
на подмостках клали кирпичи и заливали из шаек кладку и равняли правилами.