Я, признаюсь, и согласилась больше для того, чтоб он отстал, не мучил меня; думаю, после дам ему нагоняй и назад
возьму слово.
Неточные совпадения
— Я садик
возьму! — шепнула она, — только бабушке не го-во-ри-те… — досказала она движениями губ, без
слов.
Она подумала, подумала, потом опустила руку в карман, достала и другое письмо, пробежала его глазами,
взяла перо, тщательно вымарала некоторые
слова и строки в разных местах и подала ему.
Он достал из угла натянутый на рамку холст, который готовил давно для портрета Веры,
взял краски, палитру. Молча пришел он в залу, угрюмо, односложными
словами, велел Василисе дать каких-нибудь занавесок, чтоб закрыть окна, и оставил только одно; мельком исподлобья взглянул раза два на Крицкую, поставил ей кресло и сел сам.
Он так торжественно дал
слово работать над собой, быть другом в простом смысле
слова.
Взял две недели сроку! Боже! что делать! какую глупую муку нажил, без любви, без страсти: только одни какие-то добровольные страдания, без наслаждений! И вдруг окажется, что он, небрежный, свободный и гордый (он думал, что он гордый!), любит ее, что даже у него это и «по роже видно», как по-своему, цинически заметил это проницательная шельма, Марк!
Он задумался, а она
взяла бумагу, опять написала карандашом несколько
слов и свернула записку.
Чего это ей стоило? Ничего! Она знала, что тайна ее останется тайной, а между тем молчала и как будто умышленно разжигала страсть. Отчего не сказала? Отчего не дала ему уехать, а просила остаться, когда даже он велел… Егорке принести с чердака чемодан? Кокетничала — стало быть, обманывала его! И бабушке не велела сказывать, честное
слово взяла с него — стало быть, обманывает и ее, и всех!
— Что ты делаешь? зачем говоришь мне это!.. Молчи!
Возьми назад свои
слова! Я не слыхала, я их забуду, сочту своим бредом… не казни себя для меня!
Она задумалась, что сказать. Потом
взяла карандаш и написала те же две строки, которые сказала ему на
словах, не прибавив ничего к прежде сказанным
словам.
— Как прощальный! — с испугом перебила она, — я слушать не хочу! Вы едете теперь, когда мы… Не может быть! Вы пошутили: жестокая шутка! Нет, нет, скорей засмейтесь,
возьмите назад ужасные
слова!..
Это было невозможно; думая остаться несколько времени в Перми, я накупил всякой всячины, надобно было продать хоть за полцены, После разных уклончивых ответов губернатор разрешил мне остаться двое суток,
взяв слово, что я не буду искать случая увидеться с другим сосланным.
Девушка перед смертью
взяла слово с Зотушки, что он не оставит отца и заменит ему хоть отчасти ее; Зотушка поклялся и теперь окончательно переселился в пятовский дом, чтобы ухаживать за Нил Поликарпычем, который иногда крепко начинал задумываться и даже совсем заговаривался, как сумасшедший.
На другой день я засиделся у Дмитриева далеко за полночь. Он и его жена, Анна Михайловна, такая же прекрасная и добрая, как он сам, приняли меня приветливо… Кое-что я рассказал им из моих скитаний,
взяв слово хранить это в тайне: тогда я очень боялся моего прошлого.
Неточные совпадения
Артемий Филиппович. О! насчет врачеванья мы с Христианом Ивановичем
взяли свои меры: чем ближе к натуре, тем лучше, — лекарств дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет. Да и Христиану Ивановичу затруднительно было б с ними изъясняться: он по-русски ни
слова не знает.
Хлестаков. Извольте: взаймы — я ни
слова, я
возьму.
Стародум(читает). «…Я теперь только узнал… ведет в Москву свою команду… Он с вами должен встретиться… Сердечно буду рад, если он увидится с вами…
Возьмите труд узнать образ мыслей его». (В сторону.) Конечно. Без того ее не выдам… «Вы найдете… Ваш истинный друг…» Хорошо. Это письмо до тебя принадлежит. Я сказывал тебе, что молодой человек, похвальных свойств, представлен…
Слова мои тебя смущают, друг мой сердечный. Я это и давеча приметил и теперь вижу. Доверенность твоя ко мне…
Скотинин. Я ее и знаю. Я и сам в этом таков же. Дома, когда зайду в клева да найду их не в порядке, досада и
возьмет. И ты, не в пронос
слово, заехав сюда, нашел сестрин дом не лучше клевов, тебе и досадно.
— Да, да, прощай! — проговорил Левин, задыхаясь от волнения и, повернувшись,
взял свою палку и быстро пошел прочь к дому. При
словах мужика о том, что Фоканыч живет для души, по правде, по-Божью, неясные, но значительные мысли толпою как будто вырвались откуда-то иззаперти и, все стремясь к одной цели, закружились в его голове, ослепляя его своим светом.