Неточные совпадения
Райский смотрел, как стоял директор, как говорил, какие злые и холодные у него были глаза, разбирал, отчего ему стало холодно, когда директор тронул его
за ухо, представил себе, как поведут его сечь, как у Севастьянова от испуга вдруг побелеет нос, и он весь будто похудеет немного, как Боровиков задрожит, запрыгает и захихикает от волнения, как добрый Масляников, с плачущим лицом,
бросится обнимать его и прощаться с ним, точно с осужденным на казнь.
По целым часам, с болезненным любопытством, следит он
за лепетом «испорченной Феклушки». Дома читает всякие пустяки. «Саксонский разбойник» попадется — он прочтет его; вытащит Эккартсгаузена и фантазией допросится, сквозь туман, ясных выводов; десять раз прочел попавшийся экземпляр «Тристрама Шенди»; найдет какие-нибудь «Тайны восточной магии» — читает и их; там русские сказки и былины, потом вдруг опять
бросится к Оссиану, к Тассу и Гомеру или уплывет с Куком в чудесные страны.
Вдруг стук, крик, толчок какой-нибудь будил его, будил Васюкова. Звуков нет, миры пропали, он просыпался: кругом — ученики, скамьи, столы — и Васюков укладывает скрипку, кто-нибудь дергает его уж
за ухо. Райский с яростью
бросается бить забияк, а потом долго ходит задумчивый.
Ему живо представлялась картина, как ревнивый муж, трясясь от волнения, пробирался между кустов, как
бросился к своему сопернику, ударил его ножом; как, может быть, жена билась у ног его, умоляя о прощении. Но он, с пеной у рта, наносил ей рану
за раной и потом, над обоими трупами, перерезал горло и себе.
Куры с отчаянным кудахтаньем
бросились по углам и пробовали с испугу скакать на стену. Индейский петух, подняв лапу и озираясь вокруг, неистово выругался по-своему, точно сердитый командир оборвал всю команду на ученье
за беспорядок.
Даст ли ему кто щелчка или дернет
за волосы, ущипнет, — он сморщится, и вместо того, чтоб вскочить,
броситься и догнать шалуна, он когда-то соберется обернуться и посмотрит рассеянно во все стороны, а тот уж
за версту убежал, а он почесывает больное место, опять задумывается, пока новый щелчок или звонок к обеду не выведут его из созерцания.
Марина выказала всю данную ей природой ловкость, извиваясь, как змея,
бросаясь из угла в угол, прыгая на лавки, на столы, металась к окнам, на печь, даже пробовала в печь: вожжа следовала
за ней и доставала повсюду, пока, наконец, Марина не попала случайно на дверь.
С той стороны отодвинули задвижку; Райский толкнул калитку ногой, и она отворилась. Перед ним стоял Савелий: он
бросился на Райского и схватил его
за грудь…
Бабушка поглядела в окно и покачала головой. На дворе куры, петухи, утки с криком
бросились в стороны, собаки с лаем поскакали
за бегущими, из людских выглянули головы лакеев, женщин и кучеров, в саду цветы и кусты зашевелились, точно живые, и не на одной гряде или клумбе остался след вдавленного каблука или маленькой женской ноги, два-три горшка с цветами опрокинулись, вершины тоненьких дерев,
за которые хваталась рука, закачались, и птицы все до одной от испуга улетели в рощу.
Они гурьбой толпились около него, когда он в воскресенье с гитарой сидел у ворот и ласково, но всегда с насмешкой, балагурил с ними. И только тогда
бросались от него врозь, когда он запевал чересчур нецензурную песню или вдруг принимался
за неудобную для их стыдливости мимику.
«А ведь я друг Леонтья — старый товарищ — и терплю, глядя, как эта честная, любящая душа награждена
за свою симпатию! Ужели я останусь равнодушным!.. Но что делать: открыть ему глаза, будить его от этого, когда он так верит, поклоняется чистоте этого… „римского профиля“, так сладко спит в лоне домашнего счастья — плохая услуга! Что же делать? Вот дилемма! — раздумывал он, ходя взад и вперед по переулку. — Вот что разве:
броситься, забить тревогу и смутить это преступное tête-а-tête!..»
«Нужна деятельность», — решил он, — и
за неимением «дела»
бросался в «миражи»: ездил с бабушкой на сенокос, в овсы, ходил по полям, посещал с Марфенькой деревню, вникал в нужды мужиков и развлекался также: был
за Волгой, в Колчине, у матери Викентьева, ездил с Марком удить рыбу, оба поругались опять и надоели один другому, ходил на охоту — и в самом деле развлекся.
Сцена невообразимого ужаса между присутствующими! Дамы встали и кучей направились в залу, не простясь с хозяйкой;
за ними толпой, как овцы,
бросились девицы, и все уехали. Бабушка указала Марфеньке и Вере дверь.
— Наоборот: ты не могла сделать лучше, если б хотела любви от меня. Ты гордо оттолкнула меня и этим раздражила самолюбие, потом окружила себя тайнами и раздражила любопытство. Красота твоя, ум, характер сделали остальное — и вот перед тобой влюбленный в тебя до безумия! Я бы с наслаждением
бросился в пучину страсти и отдался бы потоку: я искал этого, мечтал о страсти и заплатил бы
за нее остальною жизнью, но ты не хотела, не хочешь… да?
После разговора с Марфенькой Викентьев в ту же ночь укатил
за Волгу и, ворвавшись к матери,
бросился обнимать и целовать ее по-своему, потом, когда она, собрав все силы, оттолкнула его прочь, он стал перед ней на колени и торжественно произнес...
Все
бросились исполнять приказание, хотя и без того коляска была уже отложена, пока Татьяна Марковна наряжалась, подвезена под сарай, а кучер балагурил в людской
за бутылкой пива.
Вера, расставшись с Райским, еще подождала, чутко вслушиваясь, не следует ли он
за ней, и вдруг
бросилась в кусты, раздвигая ветви зонтиком и скользя как тень по знакомой ей тропинке.
Он забыл свои сомнения, тревоги, синие письма, обрыв,
бросился к столу и написал коротенький нежный ответ, отослал его к Вере, а сам погрузился в какие-то хаотические ощущения страсти. Веры не было перед глазами; сосредоточенное, напряженное наблюдение
за ней раздробилось в мечты или обращалось к прошлому, уже испытанному. Он от мечтаний
бросался к пытливому исканию «ключей» к ее тайнам.
Куры
бросились с всех сторон к окну губернаторской квартиры в уездном городе, приняв
за какую-то куриную манну эти, как снег, посыпавшиеся обрывки бумаги, и потом медленно разошлись, тоже разочарованные, поглядывая вопросительно на окно.
Другая мука, не вчерашняя, какой-то новый бес
бросился в него, — и он так же торопливо, нервно и судорожно, как Вера накануне, собираясь идти к обрыву, хватал одно
за другим платья, разбросанные по стульям.
Райский
бросился украдкой
за ней, прячась
за деревья.
Она сама ходила, как дикая, по большим, запущенным залам старого дома, отворяя и затворяя
за собой двери,
бросаясь на старинные канапе, наталкиваясь на мебель.
Райский
бросился вслед
за ней и из-за угла видел, как она медленно возвращалась по полю к дому. Она останавливалась и озиралась назад, как будто прощалась с крестьянскими избами. Райский подошел к ней, но заговорить не смел. Его поразило новое выражение ее лица. Место покорного ужаса заступило, по-видимому, безотрадное сознание. Она не замечала его и как будто смотрела в глаза своей «беде».
Он
бросился к ней и с помощью Василисы довел до дома, усадил в кресла и
бросился за доктором. Она смотрела, не узнавая их. Василиса горько зарыдала и повалилась ей в ноги.
«Я не понимала ее! Где была моя хваленая „мудрость“ перед этой бездной!..» — думала она и
бросилась на помощь бабушке — помешать исповеди, отвести ненужные и тяжелые страдания от ее измученной души. Она стала перед ней на колени и взяла ее
за обе руки.
Следовательно, надо зорко смотреть около, не лежит ли праздно несделанное дело,
за которым явится на очередь следующее, по порядку, и не
бросаться за каким-нибудь блуждающим огнем, или «миражем», как говорит Райский.
Тут кончались его мечты, не смея идти далее, потому что
за этими и следовал естественный вопрос о том, что теперь будет с нею? Действительно ли кончилась ее драма? Не опомнился ли Марк, что он теряет, и не
бросился ли догонять уходящее счастье? Не карабкается ли
за нею со дна обрыва на высоту? Не оглянулась ли и она опять назад? Не подали ли они друг другу руки навсегда, чтоб быть счастливыми, как он, Тушин, и как сама Вера понимают счастье?
— Что это
за новость? По вашему письму я подумал, не рехнулись ли вы? Ведь у вас есть один талант, отчего
бросились опять в сторону? Возьмите карандаш да опять в академию — да вот купите это. — Он показал на толстую тетрадь литографированных анатомических рисунков. — Выдумали скульптуру! Поздно… С чего вы это взяли!..
Едва первые лучи полуденной весны сверкнули из-за Альп, оба артиста
бросились через Швейцарию в Италию.