Неточные совпадения
Полы были выкрашены, натерты воском и устланы клеенками; печи обложены пестрыми старинными, тоже взятыми из
большого дома, изразцами. Шкафы битком набиты старой, дрожавшей от шагов, посудой и звеневшим серебром.
Райский провел уже несколько таких дней и ночей, и еще
больше предстояло ему провести их под этой кровлей, между огородом, цветником, старым, запущенным садом и рощей, между новым, полным жизни, уютным домиком и старым, полинявшим, частию с обвалившейся штукатуркой домом, в
полях, на берегах, над Волгой, между бабушкой и двумя девочками, между Леонтьем и Титом Никонычем.
Простая кровать с
большим занавесом, тонкое бумажное одеяло и одна подушка. Потом диван, ковер на
полу, круглый стол перед диваном, другой маленький письменный у окна, покрытый клеенкой, на котором, однако же, не было признаков письма, небольшое старинное зеркало и простой шкаф с платьями.
Правил
большой мужик, стоя, в буром длинном до
полу армяке, в нахлобученной на уши шляпе без
полей, и медленно крутил вожжой около головы.
Он старался взглянуть на лесничего. Но перед носом у него тряслась только низенькая шляпа с
большими круглыми
полями да широкие плечи рослого человека, покрытые макинтошем. Сбоку он видел лишь силуэт носа и — как казалось ему, бороду.
На
полу лежал
большой букет померанцевых цветов, брошенный снаружи в окно.
Она быстро обвила косу около руки, свернула ее в кольцо, закрепила кое-как черной
большой булавкой на голове и накинула на плечи платок. Мимоходом подняла с
полу назначенный для Марфеньки букет и положила на стол.
Случайно наткнулась она на часовню в
поле, подняла голову, взглянула на образ — и новый ужас,
больше прежнего, широко выглянул из ее глаз. Ее отшатнуло в сторону.
К вечеру второго дня нашли Веру, сидящую на
полу, в углу
большой залы, полуодетую. Борис и жена священника, приехавшая в тот день, почти силой увели ее оттуда и положили в постель.
Вера была грустнее, нежели когда-нибудь. Она
больше лежала небрежно на диване и смотрела в
пол или ходила взад и вперед по комнатам старого дома, бледная, с желтыми пятнами около глаз.
У Марфеньки на глазах были слезы. Отчего все изменилось? Отчего Верочка перешла из старого дома? Где Тит Никоныч? Отчего бабушка не бранит ее, Марфеньку: не сказала даже ни слова за то, что, вместо недели, она пробыла в гостях две? Не любит
больше? Отчего Верочка не ходит по-прежнему одна по
полям и роще? Отчего все такие скучные, не говорят друг с другом, не дразнят ее женихом, как дразнили до отъезда? О чем молчат бабушка и Вера? Что сделалось со всем домом?
Уже ударили к вечерне, когда наши путники выехали из города. Работник заметно жалел хозяйских лошадей и ехал шагом. Священник сидел, понурив свою сухощавую голову, покрытую черною шляпою с
большими полями. Выражение лица его было по-прежнему мрачно-грустное: видно было, что какие-то заботы и печали сильно снедали его душу.
Неточные совпадения
Хлестаков. Вы, как я вижу, не охотник до сигарок. А я признаюсь: это моя слабость. Вот еще насчет женского
полу, никак не могу быть равнодушен. Как вы? Какие вам
больше нравятся — брюнетки или блондинки?
Все сказанное выше о благовидности градоначальников получит еще
большее значение, если мы припомним, сколь часто они обязываются иметь секретное обращение с женским
полом.
Несмотря на то, что снаружи еще доделывали карнизы и в нижнем этаже красили, в верхнем уже почти всё было отделано. Пройдя по широкой чугунной лестнице на площадку, они вошли в первую
большую комнату. Стены были оштукатурены под мрамор, огромные цельные окна были уже вставлены, только паркетный
пол был еще не кончен, и столяры, строгавшие поднятый квадрат, оставили работу, чтобы, сняв тесемки, придерживавшие их волоса, поздороваться с господами.
Она не выглянула
больше. Звук рессор перестал быть слышен, чуть слышны стали бубенчики. Лай собак показал, что карета проехала и деревню, — и остались вокруг пустые
поля, деревня впереди и он сам, одинокий и чужой всему, одиноко идущий по заброшенной
большой дороге.
— План следующий: теперь мы едем до Гвоздева. В Гвоздеве болото дупелиное по сю сторону, а за Гвоздевым идут чудные бекасиные болота, и дупеля бывают. Теперь жарко, и мы к вечеру (двадцать верст) приедем и возьмем вечернее
поле; переночуем, а уже завтра в
большие болота.