Неточные совпадения
Он читал, рисовал, играл на фортепиано, и
бабушка заслушивалась; Верочка, не сморгнув, глядела на него во все глаза,
положив подбородок на фортепиано.
— Не хочу,
бабушка, — говорил он, но она
клала ему на тарелку, не слушая его, и он ел и бульон, и цыпленка.
— Вынь все из него и
положи в моей комнате, — сказал он, — а чемодан вынеси куда-нибудь на чердак. — Вам,
бабушка, и вам, милые сестры, я привез кое-какие безделицы на память… Надо бы принести их сюда…
Райский разобрал чемодан и вынул подарки:
бабушке он привез несколько фунтов отличного чаю, до которого она была большая охотница, потом нового изобретения кофейник с машинкой и шелковое платье темно-коричневого цвета. Сестрам по браслету, с вырезанными шифрами. Титу Никонычу замшевую фуфайку и панталоны, как просила
бабушка, и кусок морского каната
класть в уши, как просил он.
Райский сбросил было долой гору наложенных одна на другую мягких подушек и взял с дивана одну жесткую, потом прогнал Егорку, посланного
бабушкой раздевать его. Но
бабушка переделала опять по-своему: велела
положить на свое место подушки и воротила Егора в спальню Райского.
— Да, царь и ученый: ты знаешь, что прежде в центре мира
полагали землю, и все обращалось вокруг нее, потом Галилей, Коперник — нашли, что все обращается вокруг солнца, а теперь открыли, что и солнце обращается вокруг другого солнца. Проходили века — и явления физического мира поддавались всякой из этих теорий. Так и жизнь: подводили ее под фатум, потом под разум, под случай — подходит ко всему. У
бабушки есть какой-то домовой…
— Опять перебила! Знаю, что ты умница, ты —
клад, дай Бог тебе здоровья, — и
бабушки слушаешься! — повторила свой любимый припев старушка.
Бабушка хотела отвечать, но в эту минуту ворвался в комнату Викентьев, весь в поту, в пыли, с книгой и нотами в руках. Он
положил и то и другое на стол перед Марфенькой.
— Нет, нет:
бабушка и так недовольна моею ленью. Когда она ворчит, так я кое-как еще переношу, а когда она молчит, косо поглядывает на меня и жалко вздыхает, — это выше сил… Да вот и Наташа. До свидания, cousin. Давай сюда, Наташа,
клади на стол: все ли тут?
Она была бледнее прежнего, в глазах ее было меньше блеска, в движениях меньше живости. Все это могло быть следствием болезни, скоро захваченной горячки; так все и
полагали вокруг. При всех она держала себя обыкновенно, шила, порола, толковала со швеями, писала реестры, счеты, исполняла поручения
бабушки. И никто ничего не замечал.
— Я бы не была с ним счастлива: я не забыла бы прежнего человека никогда и никогда не поверила бы новому человеку. Я слишком тяжело страдала, — шептала она,
кладя щеку свою на руку
бабушки, — но ты видела меня, поняла и спасла… ты — моя мать!.. Зачем же спрашиваешь и сомневаешься? Какая страсть устоит перед этими страданиями? Разве возможно повторять такую ошибку!.. Во мне ничего больше нет… Пустота — холод, и если б не ты — отчаяние…
— Не поминай этого и не тревожь себя напрасно! — говорила
бабушка, едва сдерживаясь сама и отирая ей слезы рукой, — ведь мы
положили никогда не говорить об этом…
— Дай Бог нашему дитяти на ножки стати, дедушку величати, отца с матерью почитати, расти да умнеть, ума-разума доспеть. А вы, гости, пейте-попейте,
бабушке кладите по копейке, было б ей на чем с крещеным младенчиком вас поздравлять, словом веселым да сладким пойлом утешать.
Неточные совпадения
«Зачем я написал: как родную мать? ее ведь здесь нет, так не нужно было и поминать ее; правда, я
бабушку люблю, уважаю, но все она не то… зачем я написал это, зачем я солгал?
Положим, это стихи, да все-таки не нужно было».
— Ah! mon cher, [Ах! мой дорогой (фр.).] — отвечала
бабушка, понизив голос и
положив руку на рукав его мундира, — она, верно бы, приехала, если б была свободна делать, что хочет.
— Коли раздавят, туда и дорога, — промолвил Базаров. — Только
бабушка еще надвое сказала. Нас не так мало, как вы
полагаете.
— Кончилось ли оно — это еще
бабушка надвое сказала! да и не в этом дело: факт-то, факт-то какой! Фраза… ну,
положим, пустая! ну, вредная, что ли! Но каким же образом из фразы вдруг выскочила… Пинега?! — оправдывался Старосмыслов.
— Он,
бабушка, на днях яблоко в саду поднял да к себе в шкапик и
положил, а я взял да и съел. Так он потом искал его, искал, всех людей к допросу требовал…