Неточные совпадения
— Вот вы этак все на меня!.. — Ну, ну, поди, поди! — в одно и то же время закричали друг на друга Обломов и Захар. Захар ушел, а Обломов
начал читать письмо, писанное точно квасом, на серой бумаге,
с печатью из бурого сургуча. Огромные бледные буквы тянулись в торжественной процессии, не касаясь друг друга, по отвесной линии, от верхнего угла к нижнему. Шествие иногда нарушалось бледно-чернильным большим пятном.
Мать поплачет, поплачет, потом сядет за фортепьяно и забудется за Герцом: слезы каплют одна за другой на клавиши. Но вот приходит Андрюша или его приведут; он
начнет рассказывать так бойко, так живо, что рассмешит и ее, притом он такой понятливый! Скоро он стал
читать «Телемака», как она сама, и играть
с ней в четыре руки.
—
Начал было в гимназии, да из шестого класса взял меня отец и определил в правление. Что наша наука!
Читать, писать, грамматике, арифметике, а дальше и не пошел-с. Кое-как приспособился к делу, да и перебиваюсь помаленьку. Ваше дело другое-с: вы проходили настоящие науки.
Иногда выражала она желание сама видеть и узнать, что видел и узнал он. И он повторял свою работу: ехал
с ней смотреть здание, место, машину,
читать старое событие на стенах, на камнях. Мало-помалу, незаметно, он привык при ней вслух думать, чувствовать, и вдруг однажды, строго поверив себя, узнал, что он
начал жить не один, а вдвоем, и что живет этой жизнью со дня приезда Ольги.
Неточные совпадения
Г-жа Простакова. Полно, братец, о свиньях — то
начинать. Поговорим-ка лучше о нашем горе. (К Правдину.) Вот, батюшка! Бог велел нам взять на свои руки девицу. Она изволит получать грамотки от дядюшек. К ней
с того света дядюшки пишут. Сделай милость, мой батюшка, потрудись,
прочти всем нам вслух.
Уже раз взявшись за это дело, он добросовестно перечитывал всё, что относилось к его предмету, и намеревался осенью ехать зa границу, чтоб изучить еще это дело на месте,
с тем чтобы
с ним уже не случалось более по этому вопросу того, что так часто случалось
с ним по различным вопросам. Только
начнет он, бывало, понимать мысль собеседника и излагать свою, как вдруг ему говорят: «А Кауфман, а Джонс, а Дюбуа, а Мичели? Вы не
читали их.
Прочтите; они разработали этот вопрос».
Итак, я
начал рассматривать лицо слепого; но что прикажете
прочитать на лице, у которого нет глаз? Долго я глядел на него
с невольным сожалением, как вдруг едва приметная улыбка пробежала по тонким губам его, и, не знаю отчего, она произвела на меня самое неприятное впечатление. В голове моей родилось подозрение, что этот слепой не так слеп, как оно кажется; напрасно я старался уверить себя, что бельмы подделать невозможно, да и
с какой целью? Но что делать? я часто склонен к предубеждениям…
Ужель та самая Татьяна, // Которой он наедине, // В
начале нашего романа, // В глухой, далекой стороне, // В благом пылу нравоученья //
Читал когда-то наставленья, // Та, от которой он хранит // Письмо, где сердце говорит, // Где всё наруже, всё на воле, // Та девочка… иль это сон?.. // Та девочка, которой он // Пренебрегал в смиренной доле, // Ужели
с ним сейчас была // Так равнодушна, так смела?
Конечно, вы не раз видали // Уездной барышни альбом, // Что все подружки измарали //
С конца,
с начала и кругом. // Сюда, назло правописанью, // Стихи без меры, по преданью, // В знак дружбы верной внесены, // Уменьшены, продолжены. // На первом листике встречаешь // Qu’écrirez-vous sur ces tablettes; // И подпись: t. á. v. Annette; // А на последнем
прочитаешь: // «Кто любит более тебя, // Пусть пишет далее меня».