Неточные совпадения
Вспомнил он подробности сцены с Захаром, и
лицо его вспыхнуло
целым пожаром стыда.
Вот и мальчишки: он бац снегом — мимо: сноровки нет, только хотел захватить еще снежку, как все
лицо залепила ему
целая глыба снегу: он упал; и больно ему с непривычки, и весело, и хохочет он, и слезы у него на глазах…
Приезжали князь и княгиня с семейством: князь, седой старик, с выцветшим пергаментным
лицом, тусклыми навыкате глазами и большим плешивым лбом, с тремя звездами, с золотой табакеркой, с тростью с яхонтовым набалдашником, в бархатных сапогах; княгиня — величественная красотой, ростом и объемом женщина, к которой, кажется, никогда никто не подходил близко, не обнял, не
поцеловал ее, даже сам князь, хотя у ней было пятеро детей.
Потом
лицо ее наполнялось постепенно сознанием; в каждую черту пробирался луч мысли, догадки, и вдруг все
лицо озарилось сознанием… Солнце так же иногда, выходя из-за облака, понемногу освещает один куст, другой, кровлю и вдруг обольет светом
целый пейзаж. Она уже знала мысль Обломова.
А потом опять все прошло, только уже в
лице прибавилось что-то новое: иначе смотрит она, перестала смеяться громко, не ест по
целой груше зараз, не рассказывает, «как у них в пансионе»… Она тоже кончила курс.
Он вдруг воскрес. И она, в свою очередь, не узнала Обломова: туманное, сонное
лицо мгновенно преобразилось, глаза открылись; заиграли краски на щеках, задвигались мысли; в глазах сверкнули желания и воля. Она тоже ясно прочла в этой немой игре
лица, что у Обломова мгновенно явилась
цель жизни.
— Нет, нет, что-то есть, говори! — приставала она, крепко держа за оба борта сюртука, и держала так близко, что ему надо было ворочать
лицо то вправо, то влево, чтоб не
поцеловать ее.
Она остановилась, положила ему руку на плечо, долго глядела на него и вдруг, отбросив зонтик в сторону, быстро и жарко обвила его шею руками,
поцеловала, потом вся вспыхнула, прижала
лицо к его груди и прибавила тихо...
И
лицо ее принимало дельное и заботливое выражение; даже тупость пропадала, когда она заговаривала о знакомом ей предмете. На всякий же вопрос, не касавшийся какой-нибудь положительной известной ей
цели, она отвечала усмешкой и молчанием.
— Обломовщина! — прошептал он, потом взял ее руку, хотел
поцеловать, но не мог, только прижал крепко к губам, и горячие слезы закапали ей на пальцы. Не поднимая головы, не показывая ей
лица, он обернулся и пошел.
Перед ней стоял прежний, уверенный в себе, немного насмешливый и безгранично добрый, балующий ее друг. В
лице у него ни тени страдания, ни сомнения. Он взял ее за обе руки,
поцеловал ту и другую, потом глубоко задумался. Она притихла, в свою очередь, и, не смигнув, наблюдала движение его мысли на
лице.
Он тихонько отнял ее руки от
лица,
поцеловал в голову и долго любовался ее смущением, с наслаждением глядел на выступившие у ней и поглощенные опять глазами слезы.
Стоявший перед нами арестант был не велик ростом и довольно сухощав; но широкая грудь и чрезвычайное развитие мускулов свидетельствовали о его физической силе Лицо у него было молодое, умное и даже кроткое; высокий лоб и впалые, но еще блестящие глаза намекали на присутствие мысли, на возможность прекрасных и благородных движений души; только концы губ были несколько опущены, и это как будто разрушало гармонию
целого лица, придавая ему оттенок чувственности и сладострастия.
— Чужой опыт, брат, — пустое дело, — сказал оригинал, встав из-за стола и обтирая себе салфеткой
целое лицо, покрывшееся потом от усердствования за обедом. Положив салфетку, он отправился в переднюю и достал там из своего пальто маленькую глиняную трубочку с черным обгрызанным чубучком и ситцевый кисетик; набил трубку, кисет положил в карман штанов и направился снова к передней.
Неточные совпадения
Купи!» — Головкой шелковой //
Лицо щекочет, ластится, //
Целует старика.
Возвратившись домой, Грустилов
целую ночь плакал. Воображение его рисовало греховную бездну, на дне которой метались черти. Были тут и кокотки, и кокодессы, и даже тетерева — и всё огненные. Один из чертей вылез из бездны и поднес ему любимое его кушанье, но едва он прикоснулся к нему устами, как по комнате распространился смрад. Но что всего более ужасало его — так это горькая уверенность, что не один он погряз, но в
лице его погряз и весь Глупов.
Сняв венцы с голов их, священник прочел последнюю молитву и поздравил молодых. Левин взглянул на Кити, и никогда он не видал ее до сих пор такою. Она была прелестна тем новым сиянием счастия, которое было на ее
лице. Левину хотелось сказать ей что-нибудь, но он не знал, кончилось ли. Священник вывел его из затруднения. Он улыбнулся своим добрым ртом и тихо сказал: «
поцелуйте жену, и вы
поцелуйте мужа» и взял у них из рук свечи.
Не позаботясь даже о том, чтобы проводить от себя Бетси, забыв все свои решения, не спрашивая, когда можно, где муж, Вронский тотчас же поехал к Карениным. Он вбежал на лестницу, никого и ничего не видя, и быстрым шагом, едва удерживаясь от бега, вошел в ее комнату. И не думая и не замечая того, есть кто в комнате или нет, он обнял ее и стал покрывать
поцелуями ее
лицо, руки и шею.
Сережа опустился в постель и зарыдал, закрыв
лицо руками. Анна отняла эти руки, еще раз
поцеловала его мокрое
лицо и быстрыми шагами вышла в дверь. Алексей Александрович шел ей навстречу. Увидав ее, он остановился и наклонил голову.