Неточные совпадения
Тишина и невозмутимое спокойствие царствуют и в нравах
людей в том краю. Ни грабежей, ни убийств, никаких страшных случайностей не бывало там; ни сильные
страсти, ни отважные предприятия не волновали их.
И какие бы
страсти и предприятия могли волновать их? Всякий знал там самого себя. Обитатели этого края далеко жили от других
людей. Ближайшие деревни и уездный город были верстах в двадцати пяти и тридцати.
Ему
страсть хочется взбежать на огибавшую весь дом висячую галерею, чтоб посмотреть оттуда на речку; но галерея ветха, чуть-чуть держится, и по ней дозволяется ходить только «
людям», а господа не ходят.
Плохо верили обломовцы и душевным тревогам; не принимали за жизнь круговорота вечных стремлений куда-то, к чему-то; боялись как огня увлечения
страстей; и как в другом месте тело у
людей быстро сгорало от волканической работы внутреннего, душевного огня, так душа обломовцев мирно, без помехи утопала в мягком теле.
— Для кого-нибудь да берегу, — говорил он задумчиво, как будто глядя вдаль, и продолжал не верить в поэзию
страстей, не восхищался их бурными проявлениями и разрушительными следами, а все хотел видеть идеал бытия и стремления
человека в строгом понимании и отправлении жизни.
— Ты молода и не знаешь всех опасностей, Ольга. Иногда
человек не властен в себе; в него вселяется какая-то адская сила, на сердце падает мрак, а в глазах блещут молнии. Ясность ума меркнет: уважение к чистоте, к невинности — все уносит вихрь;
человек не помнит себя; на него дышит
страсть; он перестает владеть собой — и тогда под ногами открывается бездна.
Остается предположить одно, что ей нравилось, без всяких практических видов, это непрерывное, исполненное ума и
страсти поклонение такого
человека, как Штольц. Конечно, нравилось: это поклонение восстановляло ее оскорбленное самолюбие и мало-помалу опять ставило ее на тот пьедестал, с которого она упала; мало-помалу возрождалась ее гордость.
Он торжествовал внутренне, что ушел от ее докучливых, мучительных требований и гроз, из-под того горизонта, под которым блещут молнии великих радостей и раздаются внезапные удары великих скорбей, где играют ложные надежды и великолепные призраки счастья, где гложет и снедает
человека собственная мысль и убивает
страсть, где падает и торжествует ум, где сражается в непрестанной битве
человек и уходит с поля битвы истерзанный и все недовольный и ненасытимый.
Видеть себя в печати — одна из самых сильных искусственных
страстей человека, испорченного книжным веком. Но тем не меньше решаться на публичную выставку своих произведений — нелегко без особого случая. Люди, которые не смели бы думать о печатании своих статей в «Московских ведомостях», в петербургских журналах, стали печататься у себя дома. А между тем пагубная привычка иметь орган, привычка к гласности укоренилась. Да и совсем готовое орудие иметь недурно. Типографский станок тоже без костей!
Надо ведь всегда играть на благородных
страстях человека, а такового у поляков есть гордость: вот и надо бы не стрелять в них, а пороть да водою окачивать.
А от сильных ощущений, от пылких
страстей человек скоро изнашивается: как же не очароваться томностью, бледностью красавицы, если томность и бледность ее служат признаком, что она «много жила»?
Какую страшную иронию над взаимною любовью, над пылкою
страстью людей, увлекающихся и безумствующих, представляли эти два обнявших друг друга костяка, глазные впадины которых были обращены друг на друга, а рты, состоящие только из обнаженных челюстей с оскаленными зубами, казалось, хотели, но не могли произнести вслух, во все времена исторической и доисторической жизни людей лживые слова любви.
Неточные совпадения
Люди забывают долг повиновения, видя в самом господине своем раба гнусных
страстей его.
Напрасно льстил Грустилов
страстям калек, высылая им остатки от своей обильной трапезы; напрасно объяснял он выборным от убогих
людей, что постепенность не есть потворство, а лишь вящее упрочение затеянного предприятия, — калеки ничего не хотели слышать.
По-видимому, эта женщина представляла собой тип той сладкой русской красавицы, при взгляде на которую
человек не загорается
страстью, но чувствует, что все его существо потихоньку тает.
— Ах, что говорить! — сказала графиня, махнув рукой. — Ужасное время! Нет, как ни говорите, дурная женщина. Ну, что это за
страсти какие-то отчаянные! Это всё что-то особенное доказать. Вот она и доказала. Себя погубила и двух прекрасных
людей — своего мужа и моего несчастного сына.
Но был другой сорт
людей, настоящих, к которому они все принадлежали, в котором надо быть главное элегантным, красивым, великодушным, смелым, веселым, отдаваться всякой
страсти не краснея и над всем остальным смеяться.