— То есть если б на его месте был другой человек, — перебил Штольц, — нет сомнения, ваши отношения разыгрались бы в любовь, упрочились, и тогда… Но это другой
роман и другой герой, до которого нам дела нет.
Неточные совпадения
Редко судьба сталкивала его с женщиною в обществе до такой степени, чтоб он мог вспыхнуть на несколько дней
и почесть себя влюбленным. От этого его любовные интриги не разыгрывались в
романы: они останавливались в самом начале
и своею невинностью, простотой
и чистотой не уступали повестям любви какой-нибудь пансионерки на возрасте.
Захару было за пятьдесят лет. Он был уже не прямой потомок тех русских Калебов, [Калеб — герой
романа английского писателя Уильяма Годвина (1756–1836) «Калеб Вильямс» — слуга, поклоняющийся своему господину.] рыцарей лакейской, без страха
и упрека, исполненных преданности к господам до самозабвения, которые отличались всеми добродетелями
и не имели никаких пороков.
— Ты ли это, Илья? — говорил Андрей. — А помню я тебя тоненьким, живым мальчиком, как ты каждый день с Пречистенки ходил в Кудрино; там, в садике… ты не забыл двух сестер? Не забыл Руссо, Шиллера, Гете, Байрона, которых носил им
и отнимал у них
романы Коттень, Жанлис… важничал перед ними, хотел очистить их вкус?..
— Что ж,
роман? — спросила она
и подняла на него глаза, чтоб посмотреть, с каким лицом он станет лгать.
— Нет, я
романов почти не читаю, — отвечал он очень покойно, — я читал «Историю открытий
и изобретений».
— Понадобилось, так явились
и мысли
и язык, хоть напечатать в
романе где-нибудь. А нет нужды, так
и не умею,
и глаза не видят,
и в руках слабость! Ты свое уменье затерял еще в детстве, в Обломовке, среди теток, нянек
и дядек. Началось с неуменья надевать чулки
и кончилось неуменьем жить.
Она стала наблюдать за собой
и с ужасом открыла, что ей не только стыдно прошлого своего
романа, но
и героя… Тут жгло ее
и раскаяние в неблагодарности за глубокую преданность ее прежнего друга.
— Нет, выздоравливаю я! — сказал он
и задумался. — Ах, если б только я мог знать, что герой этого
романа — Илья! Сколько времени ушло, сколько крови испортилось! За что? Зачем! — твердил он почти с досадой.
Анна Андреевна, жена его, провинциальная кокетка, еще не совсем пожилых лет, воспитанная вполовину на
романах и альбомах, вполовину на хлопотах в своей кладовой и девичьей. Очень любопытна и при случае выказывает тщеславие. Берет иногда власть над мужем потому только, что тот не находится, что отвечать ей; но власть эта распространяется только на мелочи и состоит в выговорах и насмешках. Она четыре раза переодевается в разные платья в продолжение пьесы.
— Вы должны ее любить. Она бредит вами. Вчера она подошла ко мне после скачек и была в отчаянии, что не застала вас. Она говорит, что вы настоящая героиня
романа и что, если б она была мужчиною, она бы наделала зa вас тысячу глупостей. Стремов ей говорит, что она и так их делает.
Райский тщательно внес в программу будущего
романа и это видение, как прежде внес разговоры с Софьей и эпизод о Наташе и многое другое, что должно поступить в лабораторию его фантазии.
Жена его, Вера Иосифовна, худощавая, миловидная дама в pince-nez, писала повести и
романы и охотно читала их вслух своим гостям.
Неточные совпадения
«Льны тоже нонче знатные… // Ай! бедненький! застрял!» // Тут жаворонка малого, // Застрявшего во льну, //
Роман распутал бережно. // Поцаловал: «Лети!» //
И птичка ввысь помчалася, // За нею умиленные // Следили мужики…
Роман сказал: помещику, // Демьян сказал: чиновнику, // Лука сказал: попу. // Купчине толстопузому! — // Сказали братья Губины, // Иван
и Митродор. // Старик Пахом потужился //
И молвил, в землю глядючи: // Вельможному боярину, // Министру государеву. // А Пров сказал: царю…
Роман сказал: помещику, // Демьян сказал: чиновнику, // Лука сказал: попу, // Купчине толстопузому, — // Сказали братья Губины, // Иван
и Митродор.
И скатерть развернулася, // Откудова ни взялися // Две дюжие руки: // Ведро вина поставили, // Горой наклали хлебушка //
И спрятались опять. // Крестьяне подкрепилися. //
Роман за караульного // Остался у ведра, // А прочие вмешалися // В толпу — искать счастливого: // Им крепко захотелося // Скорей попасть домой…
Косушки по три выпили, // Поели —
и заспорили // Опять: кому жить весело, // Вольготно на Руси? //
Роман кричит: помещику, // Демьян кричит: чиновнику, // Лука кричит: попу; // Купчине толстопузому, — // Кричат братаны Губины, // Иван
и Митродор; // Пахом кричит: светлейшему // Вельможному боярину, // Министру государеву, // А Пров кричит: царю!