Неточные совпадения
Захар начертал себе однажды
навсегда определенный круг деятельности, за который добровольно никогда
не переступал.
Илья Ильич знал уже одно необъятное достоинство Захара — преданность к себе, и привык к ней, считая также, с своей стороны, что это
не может и
не должно быть иначе; привыкши же к достоинству однажды
навсегда, он уже
не наслаждался им, а между тем
не мог, и при своем равнодушии к всему, сносить терпеливо бесчисленных мелких недостатков Захара.
— Так из чего же, — заговорил он, помолчав, — ты бьешься, если цель твоя
не обеспечить себя
навсегда и удалиться потом на покой, отдохнуть?..
— Я люблю иначе, — сказала она, опрокидываясь спиной на скамью и блуждая глазами в несущихся облаках. — Мне без вас скучно; расставаться с вами
не надолго — жаль, надолго — больно. Я однажды
навсегда узнала, увидела и верю, что вы меня любите, — и счастлива, хоть
не повторяйте мне никогда, что любите меня. Больше и лучше любить я
не умею.
Теперь уже я думаю иначе. А что будет, когда я привяжусь к ней, когда видеться — сделается
не роскошью жизни, а необходимостью, когда любовь вопьется в сердце (недаром я чувствую там отверделость)? Как оторваться тогда? Переживешь ли эту боль? Худо будет мне. Я и теперь без ужаса
не могу подумать об этом. Если б вы были опытнее, старше, тогда бы я благословил свое счастье и подал вам руку
навсегда. А то…
В своей глубокой тоске немного утешаюсь тем, что этот коротенький эпизод нашей жизни мне оставит
навсегда такое чистое, благоуханное воспоминание, что одного его довольно будет, чтоб
не погрузиться в прежний сон души, а вам,
не принеся вреда, послужит руководством в будущей, нормальной любви. Прощайте, ангел, улетайте скорее, как испуганная птичка улетает с ветки, где села ошибкой, так же легко, бодро и весело, как она, с той ветки, на которую сели невзначай!»
Нет, нет у ней любви к Штольцу, решала она, и быть
не может! Она любила Обломова, и любовь эта умерла, цвет жизни увял
навсегда! У ней только дружба к Штольцу, основанная на его блистательных качествах, потом на дружбе его к ней, на внимании, на доверии.
А если закипит еще у него воображение, восстанут забытые воспоминания, неисполненные мечты, если в совести зашевелятся упреки за прожитую так, а
не иначе жизнь — он спит непокойно, просыпается, вскакивает с постели, иногда плачет холодными слезами безнадежности по светлом,
навсегда угаснувшем идеале жизни, как плачут по дорогом усопшем, с горьким чувством сознания, что недовольно сделали для него при жизни.
—
Не напоминай,
не тревожь прошлого:
не воротишь! — говорил Обломов с мыслью на лице, с полным сознанием рассудка и воли. — Что ты хочешь делать со мной? С тем миром, куда ты влечешь меня, я распался
навсегда; ты
не спаяешь,
не составишь две разорванные половины. Я прирос к этой яме больным местом: попробуй оторвать — будет смерть.
Она поняла, что проиграла и просияла ее жизнь, что Бог вложил в ее жизнь душу и вынул опять; что засветилось в ней солнце и померкло
навсегда…
Навсегда, правда; но зато
навсегда осмыслилась и жизнь ее: теперь уж она знала, зачем она жила и что жила
не напрасно.
Он знал и прежде ее упрямство, которого не могла сломать даже страсть, и потому почти с отчаянием сделал последнюю уступку, решаясь жениться и остаться еще на неопределенное время, но отнюдь
не навсегда, тут, в этом городе, а пока длится его страсть.
И однако, когда приехала институтка (погостить, а
не навсегда), весь городишко у нас точно обновился, самые знатные наши дамы — две превосходительные, одна полковница, да и все, все за ними, тотчас же приняли участие, расхватали ее, веселить начали, царица балов, пикников, живые картины состряпали в пользу каких-то гувернанток.
Неточные совпадения
Он порешил однажды
навсегда, что старая жизнь безвозвратно канула в вечность и что, следовательно, незачем и тревожить этот хлам, который
не имеет никакого отношения к будущему.
"Сего 17-го сентября, после трудного, но славного девятидневного похода, совершилось всерадостнейшее и вожделеннейшее событие. Горчица утверждена повсеместно и
навсегда, причем
не было произведено в расход ни единой капли крови".
Левин улыбнулся. Представление, что жена его
не пустит, было ему так приятно, что он готов был
навсегда отказаться от удовольствия видеть медведей.
И она
навсегда не только физически, но духовно была разъединена с ним, и поправить этого нельзя было.
Одно, чего он
не мог вырвать из своего сердца, несмотря на то, что он
не переставая боролся с этим чувством, это было доходящее до отчаяния сожаление о том, что он
навсегда потерял ее.