Новый курс или кривая дорожка? Как экономическая политика Ф. Рузвельта продлила Великую депрессию

Бертон Фолсом, 2008

Историк Бертон Фолсом развенчивает идиллическую легенду о Новом курсе Франклина Рузвельта – экономической политике, которая якобы спасла капитализм в условиях беспрецедентного всемирного экономического кризиса. Согласно Фолсому, программы Нового курса тормозили восстановление экономики, отличаясь хаотическим планированием и расточительными государственными расходами на фоне беспрецедентного повышения налогов. Автор анализирует реализацию нескольких наиболее масштабных и вредных программ: деятельность администрации восстановления национальной промышленности, администрации по регулированию сельского хозяйства, корпорации финансирования реконструкции и двух управлений общественных работ. Особое внимание автор уделяет использованию федерального финансирования в политической борьбе на президентских и промежуточных (сенаторов и конгрессменов) выборах 1934–1938 гг., в борьбе с региональными политическими и деловыми элитами. Федеральные средства направлялись не в те штаты, где этого требовала экономическая ситуация, а туда, где они позволяли приобрести голоса избирателей.

Предисловие

Величайший и прочнейший экономический миф XX века — идея о том, что Новый курс Франклина Рузвельта вытащил Америку из Великой депрессии. Эта фантазия настолько повсеместна даже сегодня, что либеральные^[1] лидеры демократов в конгрессе призывают к новому Новому курсу, чтобы повысить доходы среднего класса и защитить американских рабочих от страхов, связанных с конкурентными силами глобальной экономики.

Сегодня нам сообщают, что идеи свободного рынка устарели и что американцам нужны новые меры государственного регулирования, «поручни» и двадцать программ государственных расходов, чтобы скорректировать эксцессы капитализма, такие как мыльный пузырь на рынке жилых домов.

13 апреля 2008 г. статья в «Нью-Йорк таймс» рассказала примерно такую сказку: жил да был однажды поборник свободного рынка Милтон Фридман, который учил нас, что неумелые действия правительства и политиков вызвали, а затем и усугубили Великую депрессию, что и стало доминирующей точкой зрения последних десятилетий. Но теперь «обе партии единодушно считают, что свободные рынки следует сдерживать. Все чаще речь заходит о финансовой помощи, бюджетном стимулировании и регулирующих мерах». Неважно, что в 2007 г. на программы государственных расходов ушло 3 трлн долл. и рекордное количество страниц — 90 тыс. — было исписано федеральными регуляциями и десятью тысячами заповедей, призванными осуществлять все это уже сейчас.

Берт Фолсом с впечатляющей дотошностью разбирает бесконечный каталог провалов правительства, коренящихся в политике Нового курса 1930-х годов. Список простирается от создания системы социального страхования и введения минимальной заработной платы до фермерских субсидий, современной системы социальных пособий, создания Комиссии по ценным бумагам и биржевым операциям, высоких таможенных пошлин и введения подоходного налога.

Как отмечает доктор Фолсом, депрессия продолжалась восемь лет после избрания Рузвельта и предпринятой им в первые 100 дней президентского срока атаки на свободные рынки. На протяжении двух первых сроков Рузвельта средний уровень безработицы превышал 12 %. За 1930-е годы промышленное производство и национальный доход США упали почти на треть. Фондовая биржа не оправилась от «черного вторника» октября 1929 г. вплоть до 1940-х годов.

Самое убийственное обвинение программе Нового курса Рузвельта состоит в том, что она не достигла своей основной цели — положить конец Великой депрессии. Спросите любого, кому за восемьдесят, — все они наверняка скажут, что ФДР заботился о простых работягах и дал стране надежду. Может и так, но заявить, подобно Биллу Клинтону 60 лет спустя: «Я чувствую вашу боль» — это не значит провести в жизнь здравый экономический план. Эмпатия — это, конечно, прекрасно, но она не создаст ни рабочих мест, ни предприятий, ни благосостояния.

Берт Фолсом тщательно анализирует историю той эпохи, и у всех мыслящих людей с незашоренным сознанием не остается сомнений: по всем объективным показателям Новый курс оказался провальным. Вот что мы узнаем из книги Фолсома.

В 1930-е годы введение законодательно установленной минимальной заработной платы повысило безработицу. Налоги и пошлины спровоцировали крупнейший крах фондовой биржи в 1929 г., а затем еще десять лет не давали экономике поднять голову. Тариф Смута—Хоули 1930 г. (подписанный еще Гербертом Гувером), повысивший налог на импорт до рекордно высокой отметки, возможно, стал самым губительным для экономики США законом, принятым конгрессом за всю историю XX в., — быть может, даже хуже, чем создание Управления общественных работ (WPA), Администрации национального восстановления (NRA) и Администрации регулирования сельского хозяйства (AAA). При Рузвельте верхний уровень пошлин взлетел почти до 80 %, а затем до 90 %, похоронив под собою всякую возможность восстановления, — исторический урок, который демократам не мешало бы усвоить.

Даже программы, которые считаются блистательными примерами успешной государственной политики, больше не сияют так же ярко, как прежде. Система социального страхования выстроена по принципу пирамиды — будущие поколения должны оплачивать щедрые пособия, выплачиваемые нынешним поколениям. Когда на одного пенсионера приходилось сорок работающих, лозунг «Pay as you go»^[2] звучал как мечта, но сегодня выглядит как бухгалтерское мошенничество фирмы «Энрон» по отношению к сегодняшним молодым работающим американцам: на двоих работающих будет приходиться по одному пенсионеру. С каждым годом и без того огромный дефицит системы становится все больше^[3]. Объявлять систему социального страхования грандиозным успехом — все равно что говорить, что у «Титаника» был восхитительный первый рейс, пока он не столкнулся с айсбергом.

Чудо в том, что наша система свободного предпринимательства оказалась достаточно гибкой, чтобы противостоять всем этим ударам и сохранить в себе силы, чтобы в конце концов выкарабкаться из Великой депрессии. Это демонстрирует нам американский дух предпринимательства и твердость характера, оставляя надежду на то, что процветание утрачено не навсегда.

Подготовленный демократами текущий перечень программ «нового» Нового курса, от политики ограничения и торговли квотами на вредные промышленные выбросы в качестве меры против глобального потепления до предельной налоговой ставки 52 %, от огосударствленного здравоохранения до 300 млрд долл. на новые программы госрасходов ежегодно, по всей видимости, почти намеренно нацелен на подрыв экономики США. Избиратели могут находить недавний лозун Барака Обамы «Перемены, в которые можно верить» крайне привлекательным. Но если мы возьмем этот «новый» Новый курс на вооружение, экономика почти наверняка рухнет.

Один сюжет, описанный в правдивой и важной исторической книге Фолсома, напоминает мне, насколько экономически контрпродуктивны были некоторые законы Нового курса. Фол-сом рассказывает о минах замедленного действия, заложенных Рузвельтом в налоговое законодательство: «27 апреля 1942 г. Рузвельт издал президентское распоряжение, в соответствии с которым весь личный доход свыше 25 000 долл. облагался налогом по ставке 100 %. Конгресс отклонил эту ставку и позднее понизил максимальный уровень до 90 %, но президент и конгресс одобрили введение подоходного налога, взимаемого путем вычетов из заработной платы, а также 20 %-ную ставку на весь годовой доход свыше 500 долл.» Ух ты! Очевидно, архитекторы Нового курса позабыли о преимуществах снижения налогов в 1920-х годах. Нам пришлось вновь открыть для себя этот налоговый урок десятилетия спустя благодаря кривой Лаффера, согласно которой снижение высоких ставок налогообложения принесет больше поступлений, чем повышение налогов.

Ирония Нового курса в том, что эта программа, основанная на хороших и благих намерениях помочь бедным и безработным, причинила больше человеческих страданий в Америке, чем любой другой комплекс идей XX века. И автор книги доказывает это.

Демократы сегодня раздают похожие красивые обещания: они обещают поставить равенство выше процветания. Однако им, скорее всего, придется обнаружить, как мы знаем из опыта Нового курса, что подобная политика перераспределения в итоге не принесет ни того, ни другого.

Стивен Мур,ведущий экономический обозреватель,член редколлегии «Уолл-стрит джорнал»,соавтор книги «Конец процветания»

Примечания

1

Здесь следует уточнить, что в США прилагательное «либеральный» означает комплекс идей и политических постулатов, во всех отношениях противоположных классическому либерализму XVIII–XIX вв. Американский либерал стремится к всемогуществу правительства, является твердым противником свободного предпринимательства и отстаивает всестороннее планирование, осуществляемое властями. Причем такое понимание термина «либерализм» или, вернее, использование слова «либерализм» для обозначения такой политики закрепилось в США именно в период Нового курса по инициативе и при самом непосредственном участии Ф. Рузвельта. См.: Ronald D. Rotunda, The Politics of Language: Liberalism as Word and Symbol (Iowa City: University of Iowa Press, 1986) [неотредактированный русский перевод см. на http://libertynews.ru/node/982]. — Прим. ред.

2

Принцип выплаты текущих пенсий пенсионерам за счет текущих взносов в пенсионную систему от работающих — солидарный принцип пенсионного обеспечения в отличие от накопительных пенсионных систем, где предполагается индивидуальный характер пенсионных накоплений и размер пенсий зависит только от взносов и результатов их инвестирования. — Прим. ред.

3

См.: Котликофф Л., Бёрнс С. Пенсионная система перед бурей: то, что нужно знать каждому о финансовом будущем своей страны. М.: Альпина бизнес букс, 2005. — Прим. ред.