Неточные совпадения
На этажерках, правда, лежали две-три развернутые книги, валялась газета,
на бюро стояла и чернильница с перьями; но
страницы,
на которых развернуты были книги, покрылись пылью и пожелтели; видно, что их бросили давно; нумер газеты был прошлогодний, а из чернильницы, если обмакнуть в нее перо, вырвалась бы разве только с жужжаньем испуганная муха.
Обломов успел, однако ж, прочитать пожелтевшую от времени
страницу,
на которой чтение прервано было месяц назад. Он положил книгу
на место и зевнул, потом погрузился в неотвязчивую думу «о двух несчастиях».
— Что такое? — спросил Штольц, посмотрев книгу. — «Путешествие в Африку». И
страница,
на которой ты остановился, заплесневела. Ни газеты не видать… Читаешь ли ты газеты?
Он прочел
страниц пятнадцать. Маша пришла звать его, не хочет ли пойти
на Неву: все идут посмотреть, как становится река. Он пошел и воротился к чаю.
Цыплята не пищали больше, они давно стали пожилыми курами и прятались по курятникам. Книг, присланных Ольгой, он не успел прочесть: как
на сто пятой
странице он положил книгу, обернув переплетом вверх, так она и лежит уже несколько дней.
Она взяла со стола книгу и посмотрела
на развернутую
страницу:
страница запылилась.
— Я сам не занимался этим предметом, надо посоветоваться с знающими людьми. Да вот-с, в письме пишут вам, — продолжал Иван Матвеевич, указывая средним пальцем, ногтем вниз,
на страницу письма, — чтоб вы послужили по выборам: вот и славно бы! Пожили бы там, послужили бы в уездном суде и узнали бы между тем временем и хозяйство.
Неточные совпадения
Она сидела неподвижно, опустив голову
на грудь; пред нею
на столике была раскрыта книга, но глаза ее, неподвижные и полные неизъяснимой грусти, казалось, в сотый раз пробегали одну и ту же
страницу, тогда как мысли ее были далеко…
В его кабинете всегда лежала какая-то книжка, заложенная закладкою
на четырнадцатой
странице, которую он постоянно читал уже два года.
Трещит по улицам сердитый тридцатиградусный мороз, визжит отчаянным бесом ведьма-вьюга, нахлобучивая
на голову воротники шуб и шинелей, пудря усы людей и морды скотов, но приветливо светит вверху окошко где-нибудь, даже и в четвертом этаже; в уютной комнатке, при скромных стеариновых свечках, под шумок самовара, ведется согревающий и сердце и душу разговор, читается светлая
страница вдохновенного русского поэта, какими наградил Бог свою Россию, и так возвышенно-пылко трепещет молодое сердце юноши, как не случается нигде в других землях и под полуденным роскошным небом.
Что ни разворачивал Чичиков книгу,
на всякой
странице — проявленье, развитье, абстракт, замкнутость и сомкнутость, и черт знает, чего там не было.
Хранили многие
страницы // Отметку резкую ногтей; // Глаза внимательной девицы // Устремлены
на них живей. // Татьяна видит с трепетаньем, // Какою мыслью, замечаньем // Бывал Онегин поражен, // В чем молча соглашался он. //
На их полях она встречает // Черты его карандаша. // Везде Онегина душа // Себя невольно выражает // То кратким словом, то крестом, // То вопросительным крючком.