Неточные совпадения
«Ночью писать, — думал Обломов, — когда же спать-то? А поди тысяч пять в год заработает! Это хлеб! Да писать-то все, тратить мысль, душу свою
на мелочи, менять убеждения, торговать умом и воображением, насиловать свою натуру, волноваться, кипеть, гореть, не знать покоя и все куда-то двигаться… И все писать, все писать, как колесо, как
машина: пиши завтра, послезавтра; праздник придет, лето настанет — а он все пиши? Когда же остановиться и отдохнуть? Несчастный!»
Ты огонь и сила этой
машины, — говорил он, становясь
на колени и выпрямляясь.
Прилив был очень жесток, и Обломов не чувствовал тела
на себе, не чувствовал ни усталости, никакой потребности. Он мог лежать, как камень, целые сутки или целые сутки идти, ехать, двигаться, как
машина.
Но только Обломов ожил, только появилась у него добрая улыбка, только он начал смотреть
на нее по-прежнему ласково, заглядывать к ней в дверь и шутить — она опять пополнела, опять хозяйство ее пошло живо, бодро, весело, с маленьким оригинальным оттенком: бывало, она движется целый день, как хорошо устроенная
машина, стройно, правильно, ходит плавно, говорит ни тихо, ни громко, намелет кофе, наколет сахару, просеет что-нибудь, сядет за шитье, игла у ней ходит мерно, как часовая стрелка; потом она встанет, не суетясь; там остановится
на полдороге в кухню, отворит шкаф, вынет что-нибудь, отнесет — все, как
машина.
Иногда выражала она желание сама видеть и узнать, что видел и узнал он. И он повторял свою работу: ехал с ней смотреть здание, место,
машину, читать старое событие
на стенах,
на камнях. Мало-помалу, незаметно, он привык при ней вслух думать, чувствовать, и вдруг однажды, строго поверив себя, узнал, что он начал жить не один, а вдвоем, и что живет этой жизнью со дня приезда Ольги.
Неточные совпадения
Из Питера, расслабленный, // Шальной, почти без памяти, // Я
на машину сел.
— В кого же дурной быть? А Семен рядчик
на другой день вашего отъезда пришел. Надо будет порядиться с ним, Константин Дмитрич, — сказал приказчик. — Я вам прежде докладывал про
машину.
― Это не мужчина, не человек, это кукла! Никто не знает, но я знаю. О, если б я была
на его месте, я бы давно убила, я бы разорвала
на куски эту жену, такую, как я, а не говорила бы: ты, ma chère, Анна. Это не человек, это министерская
машина. Он не понимает, что я твоя жена, что он чужой, что он лишний… Не будем, не будем говорить!..
А это франтик петербургский, их
на машине делают, они все
на одну стать, и все дрянь.
— Слушаю-с. У нас
на постирушечки две женщины приставлены особо, а белье всё
машиной. Граф сами до всего доходят. Уж какой муж…