Неточные совпадения
— А где немцы сору возьмут, — вдруг возразил Захар. — Вы поглядите-ка, как они живут! Вся семья целую
неделю кость гложет. Сюртук с плеч отца переходит на сына, а с сына опять на отца. На жене и дочерях платьишки коротенькие: всё поджимают под себя ноги, как гусыни… Где им сору взять? У них нет этого вот, как у нас, чтоб в шкапах
лежала по годам куча старого изношенного платья или набрался целый угол корок хлеба за зиму… У них и корка зря не валяется: наделают сухариков да с пивом и выпьют!
Потом,
недели через три, велено было Андрюшке, Петрушке, Ваське обрушившиеся доски и перила оттащить к сараям, чтоб они не
лежали на дороге. Там валялись они до весны.
Отчего вдруг, вследствие каких причин, на лице девушки, еще на той
неделе такой беззаботной, с таким до смеха наивным лицом, вдруг ляжет строгая мысль? И какая это мысль? О чем? Кажется, все
лежит в этой мысли, вся логика, вся умозрительная и опытная философия мужчины, вся система жизни!
Сдал, да и захворал, слег,
лежал недели три, затем вдруг размягчение в мозгу произошло, и в пять дней скончался.
Сегодня она чувствует сама начало своего выздоровления… Ей лучше, заметно лучше, так пусть же ей дадут говорить… О, как она несчастна! Она слабенькая, ничтожная, хрупкая девочка и больше ничего. A между тем, y нее были такие смелые замыслы, такие идеи! И вот, какая-то ничтожная рана, рана навылет шальной пулей и она уже больна, уже расклеилась по всем швам, и должна
лежать недели, когда другие проливают свою кровь за честь родины. Разве не горько это, разве не тяжело?
Неточные совпадения
Он услышал: «А кто это у тебя охает, старуха?» Я вору в пояс: «Племянница моя, государь; захворала,
лежит, вот уж другая
неделя».
Все это разрешилось обильным поносом, Самгин испугался, что начинается дизентерия, пять дней
лежал в железнодорожной больнице какой-то станции, а возвратясь в Петроград, несколько
недель не выходил из дома.
Еще дорогой в ресторан он вспомнил, что Любаша
недели три тому назад уехала в Петербург, и теперь,
лежа в постели, думал, что она, по доброте души, может быть причастна к убийству.
Не раз от этих потех Тушин
недели по три
лежал с завязанной рукой, с попорченным ухарской тройкой плечом, а иногда с исцарапанным медвежьей лапой лбом.
Но путешествие идет к концу: чувствую потребность от дальнего плавания полечиться — берегом. Еще несколько времени, неделя-другая, — и я ступлю на отечественный берег. Dahin! dahin! Но с вами увижусь нескоро: мне
лежит путь через Сибирь, путь широкий, безопасный, удобный, но долгий, долгий! И притом Сибирь гостеприимна, Сибирь замечательна: можно ли проехать ее на курьерских, зажмуря глаза и уши? Предвижу, что мне придется писать вам не один раз и оттуда.