Неточные совпадения
решает он, — чтоб «разгадать загадку», а собственно, чтоб удержать Софью, когда она рванулась прочь при новой стреле, пущенной
в Молчалина. Это не притворство, а уступка, которой он хочет выпросить то, чего нельзя выпросить, —
любви, когда ее нет.
В его речи уже слышится молящий
тон, нежные упреки, жалобы...
Вероятно, с летами она успела бы помириться с своим положением и отвыкла бы от надежд на будущее, как делают все старые девы, и погрузилась бы в холодную апатию или стала бы заниматься добрыми делами; но вдруг незаконная мечта ее приняла более грозный образ, когда из нескольких вырвавшихся у Штольца слов она ясно увидела, что потеряла в нем друга и приобрела страстного поклонника. Дружба
утонула в любви.
Он с боязнью задумывался, достанет ли у ней воли и сил… и торопливо помогал ей покорять себе скорее жизнь, выработать запас мужества на битву с жизнью, — теперь именно, пока они оба молоды и сильны, пока жизнь щадила их или удары ее не казались тяжелы, пока горе
тонуло в любви.
Неточные совпадения
— Ясность не
в форме, а
в любви, — сказала она, всё более и более раздражаясь не словами, а
тоном холодного спокойствия, с которым он говорил. — Для чего ты желаешь этого?
— Не все, — ответил Иноков почему-то виноватым
тоном. — Мне Пуаре рассказал, он очень много знает необыкновенных историй и любит рассказывать. Не решил я — чем кончить? Закопал он ребенка
в снег и ушел куда-то, пропал без вести или — возмущенный бесплодностью
любви — сделал что-нибудь злое? Как думаете?
Он усвоил только то, что вращалось
в кругу ежедневных разговоров
в доме Ольги, что читалось
в получаемых там газетах, и довольно прилежно, благодаря настойчивости Ольги, следил за текущей иностранной литературой. Все остальное
утопало в сфере чистой
любви.
Здесь все мешает ему. Вон издали доносится до него песенка Марфеньки: «Ненаглядный ты мой, как люблю я тебя!» — поет она звонко, чисто, и никакого звука
любви не слышно
в этом голосе, который вольно раздается среди тишины
в огороде и саду; потом слышно, как она беспечно прервала пение и тем же
тоном, каким пела, приказывает из окна Матрене собрать с гряд салату, потом через минуту уж звонко смеется
в толпе соседних детей.
— Ах, вы барышня! девочка! На какой еще азбуке сидите вы: на манерах да на
тоне! Как медленно развиваетесь вы
в женщину! Перед вами свобода, жизнь,
любовь, счастье — а вы разбираете
тон, манеры! Где же человек, где женщина
в вас!.. Какая тут «правда»!