— Ну, хлопцы, полно спать! Пора, пора! Напойте коней! А где стара́? (Так он обыкновенно
называл жену свою.) Живее, стара, готовь нам есть; путь лежит великий!
На скамейке, у ног <Натальи> Сергевны (так я
назову жену Палицына), сидела молодая девушка, ее воспитанница.
Рыжий глинистый обрыв, баржа, река, чужие, недобрые люди, голод, холод, болезни — быть может, всего этого нет на самом деле. Вероятно, всё это только снится, — думал татарин. Он чувствовал, что спит, и слышал свой храп… Конечно, он дома, в Симбирской губернии, и стоит ему только
назвать жену по имени, как она откликнется; а в соседней комнате мать… Однако, какие бывают страшные сны! К чему они? Татарин улыбнулся и открыл глаза. Какая это река? Волга?
Неточные совпадения
А именно: однажды Микаладзе забрался ночью к
жене местного казначея, но едва успел отрешиться от уз (так
называет летописец мундир), как был застигнут врасплох ревнивцем мужем.
«Варвара Андреевна, когда я был еще очень молод, я составил себе идеал женщины, которую я полюблю и которую я буду счастлив
назвать своею
женой. Я прожил длинную жизнь и теперь в первый раз встретил в вас то, чего искал. Я люблю вас и предлагаю вам руку».
― Вы
называете жестокостью то, что муж предоставляет
жене свободу, давая ей честный кров имени только под условием соблюдения приличий. Это жестокость?
Облонский обедал дома; разговор был общий, и
жена говорила с ним,
называя его «ты», чего прежде не было. В отношениях мужа с
женой оставалась та же отчужденность, но уже не было речи о разлуке, и Степан Аркадьич видел возможность объяснения и примирения.
Он
назвал французскую актрису и хотел что-то рассказывать про нее; но
жена посланника с шутливым ужасом перебила его.