Неточные совпадения
Но при виде их свежести, рослости, могучей телесной красоты вспыхнул воинский дух его, и он
на другой же день решился ехать с ними сам, хотя необходимостью этого была одна упрямая воля.
Многим из них это было вовсе ничего и казалось немного чем крепче хорошей водки с перцем;
другим наконец сильно надоедали такие беспрестанные припарки, и они убегали
на Запорожье, если умели найти дорогу и если не были перехватываемы
на пути.
Рассказы и болтовня среди собравшейся толпы, лениво отдыхавшей
на земле, часто так были смешны и дышали такою силою живого рассказа, что нужно было иметь всю хладнокровную наружность запорожца, чтобы сохранять неподвижное выражение лица, не моргнув даже усом, — резкая черта, которою отличается доныне от
других братьев своих южный россиянин.
Часто вместе с
другими товарищами своего куреня, а иногда со всем куренем и с соседними куренями выступали они в степи для стрельбы несметного числа всех возможных степных птиц, оленей и коз или же выходили
на озера, реки и протоки, отведенные по жребию каждому куреню, закидывать невода, сети и тащить богатые тони
на продовольствие всего куреня.
Хотя и не было тут науки,
на которой пробуется козак, но они стали уже заметны между
другими молодыми прямою удалью и удачливостью во всем.
Но старый Тарас готовил
другую им деятельность. Ему не по душе была такая праздная жизнь — настоящего дела хотел он. Он все придумывал, как бы поднять Сечь
на отважное предприятие, где бы можно было разгуляться как следует рыцарю. Наконец в один день пришел к кошевому и сказал ему прямо...
— Как не можно? Как же ты говоришь: не имеем права? Вот у меня два сына, оба молодые люди. Еще ни разу ни тот, ни
другой не был
на войне, а ты говоришь — не имеем права; а ты говоришь — не нужно идти запорожцам.
Сговорившись с тем и
другим, задал он всем попойку, и хмельные козаки, в числе нескольких человек, повалили прямо
на площадь, где стояли привязанные к столбу литавры, в которые обыкновенно били сбор
на раду. Не нашедши палок, хранившихся всегда у довбиша, они схватили по полену в руки и начали колотить в них.
На бой прежде всего прибежал довбиш, высокий человек с одним только глазом, несмотря, однако ж,
на то, страшно заспанным.
— Не хотим Кукубенка! — кричала
другая. — Рано ему, еще молоко
на губах не обсохло!
И видно было, как то там, то в
другом месте падал
на землю козак.
А
на другой день Тарас Бульба уже совещался с новым кошевым, как поднять запорожцев
на какое-нибудь дело.
Нет, видно, правды
на свете!»
Другие козаки слушали сначала, а потом и сами стали говорить: «А и вправду нет никакой правды
на свете!» Старшины казались изумленными от таких речей.
Там обшивали досками челн; там, переворотивши его вверх дном, конопатили и смолили; там увязывали к бокам
других челнов, по козацкому обычаю, связки длинных камышей, чтобы не затопило челнов морскою волною; там, дальше по всему прибрежью, разложили костры и кипятили в медных казанах смолу
на заливанье судов.
Те исправляли ободья колес и переменяли оси в телегах; те сносили
на возы мешки с провиантом,
на другие валили оружие; те пригоняли коней и волов.
Но не сойтись пылкому юноше с старцем.
Другая натура у обоих, и
другими очами глядят они
на то же дело.
Нет, они не погасли, не исчезли в груди его, они посторонились только, чтобы дать
на время простор
другим могучим движеньям; но часто, часто смущался ими глубокий сон молодого козака, и часто, проснувшись, лежал он без сна
на одре, не умея истолковать тому причины.
Окно с цветными стеклами, бывшее над алтарем, озарилося розовым румянцем утра, и упали от него
на пол голубые, желтые и
других цветов кружки света, осветившие внезапно темную церковь.
На одной стороне, почти близ церкви, выше
других возносилось совершенно отличное от прочих здание, вероятно, городовой магистрат или какое-нибудь правительственное место.
Рассматривая, он заметил
на другой стороне ее группу из двух-трех человек, лежавших почти без всякого движения
на земле.
С крыши
другого дома висело вниз
на веревочной петле вытянувшееся, иссохшее тело.
— Да, может быть, воевода и сдал бы, но вчера утром полковник, который в Буджаках, пустил в город ястреба с запиской, чтобы не отдавали города; что он идет
на выручку с полком, да ожидает только
другого полковника, чтоб идти обоим вместе. И теперь всякую минуту ждут их… Но вот мы пришли к дому.
Андрий уже издали видел дом, непохожий
на другие и, как казалось, строенный каким-нибудь архитектором итальянским.
Внизу лестницы сидело по одному часовому, которые картинно и симметрически держались одной рукой за стоявшие около них алебарды, а
другою подпирали наклоненные свои головы, и, казалось, таким образом, более походили
на изваяния, чем
на живые существа.
Две
другие еще горели в двух огромных, почти в рост человека, подсвечниках, стоявших посередине, несмотря
на то что уже давно в решетчатое широкое окно глядело утро.
Никого, никого! — повторил он тем же голосом и сопроводив его тем движеньем руки, с каким упругий, несокрушимый козак выражает решимость
на дело, неслыханное и невозможное для
другого.
Ни поста, ни
другого христианского воздержанья не было: как же может статься, чтобы
на безделье не напился человек?
— А ей-богу, хотел повесить, — отвечал жид, — уже было его слуги совсем схватили меня и закинули веревку
на шею, но я взмолился пану, сказал, что подожду долгу, сколько пан хочет, и пообещал еще дать взаймы, как только поможет мне собрать долги с
других рыцарей; ибо у пана хорунжего — я все скажу пану — нет и одного червонного в кармане.
Все высыпали
на вал, и предстала пред козаков живая картина: польские витязи, один
другого красивей, стояли
на валу.
На других были легкие шапочки, розовые и голубые с перегнутыми набекрень верхами; кафтаны с откидными рукавами, шитые и золотом и просто выложенные шнурками; у тех сабли и ружья в дорогих оправах, за которые дорого приплачивались паны, — и много было всяких
других убранств.
На другой стороне, почти к боковым воротам, стоял
другой полковник, небольшой человек, весь высохший; но малые зоркие очи глядели живо из-под густо наросших бровей, и оборачивался он скоро
на все стороны, указывая бойко тонкою, сухою рукою своею, раздавая приказанья, видно было, что, несмотря
на малое тело свое, знал он хорошо ратную науку.
Немало было и всяких сенаторских нахлебников, которых брали с собою сенаторы
на обеды для почета, которые крали со стола и из буфетов серебряные кубки и после сегодняшнего почета
на другой день садились
на козлы править конями у какого-нибудь пана.
Один еще совсем молодой,
другой постарее, оба зубастые
на слова,
на деле тоже не плохие козаки...
— Не давать им, не давать им строиться и становиться в ряды! — кричал кошевой. — Разом напирайте
на них все курени! Оставляйте прочие ворота! Тытаревский курень, нападай сбоку! Дядькивский курень, нападай с
другого! Напирайте
на тыл, Кукубенко и Палывода! Мешайте, мешайте и розните их!
Потом вновь пробился в кучу, напал опять
на сбитых с коней шляхтичей, одного убил, а
другому накинул аркан
на шею, привязал к седлу и поволок его по всему полю, снявши с него саблю с дорогою рукоятью и отвязавши от пояса целый черенок [Черенок — кошелек.] с червонцами.
Почувствовали ляхи, что уже становилось дело слишком жарко, отступили и перебежали поле, чтоб собраться
на другом конце его.
Один только козак, Максим Голодуха, вырвался дорогою из татарских рук, заколол мирзу, отвязал у него мешок с цехинами и
на татарском коне, в татарской одежде полтора дни и две ночи уходил от погони, загнал насмерть коня, пересел дорогою
на другого, загнал и того, и уже
на третьем приехал в запорожский табор, разведав
на дороге, что запорожцы были под Дубной.
А вот что скажет моя
другая речь: большую правду сказал и Тарас-полковник, — дай Боже ему побольше веку и чтоб таких полковников было побольше
на Украйне!
— Теперь отделяйтесь, паны-братья! Кто хочет идти, ступай
на правую сторону; кто остается, отходи
на левую! Куды бо́льшая часть куреня переходит, туды и атаман; коли меньшая часть переходит, приставай к
другим куреням.
Которого куреня бо́льшая часть переходила, туда и куренной атаман переходил; которого малая часть, та приставала к
другим куреням; и вышло без малого не поровну
на всякой стороне.
А сколько всякий из них пропил и прогулял добра, ставшего бы
другому на всю жизнь, того и счесть нельзя.
Тарас видел, как смутны стали козацкие ряды и как уныние, неприличное храброму, стало тихо обнимать козацкие головы, но молчал: он хотел дать время всему, чтобы пообыклись они и к унынью, наведенному прощаньем с товарищами, а между тем в тишине готовился разом и вдруг разбудить их всех, гикнувши по-казацки, чтобы вновь и с большею силой, чем прежде, воротилась бодрость каждому в душу,
на что способна одна только славянская порода — широкая, могучая порода перед
другими, что море перед мелководными реками.
Вот как нужно биться и
другим в
других землях!» И дал совет поворотить тут же
на табор пушки.
Тарас видел еще издали, что беда будет всему Незамайковскому и Стебликивскому куреню, и вскрикнул зычно: «Выбирайтесь скорей из-за возов, и садись всякий
на коня!» Но не поспели бы сделать то и
другое козаки, если бы Остап не ударил в самую середину; выбил фитили у шести пушкарей, у четырех только не мог выбить: отогнали его назад ляхи.
Оглянулись козаки, а уж там, сбоку, козак Метелыця угощает ляхов, шеломя того и
другого; а уж там, с
другого, напирает с своими атаман Невылычкий; а у возов ворочает врага и бьется Закрутыгуба; а у дальних возов третий Пысаренко отогнал уже целую ватагу. А уж там, у
других возов, схватились и бьются
на самых возах.
Ударили сбоку
на передних, сбили их, отделили от задних, дали по гостинцу тому и
другому, а Голокопытенко хватил плашмя по спине Андрия, и в тот же час пустились бежать от них, сколько достало козацкой мочи.
А
на Остапа уже наскочило вдруг шестеро; но не в добрый час, видно, наскочило: с одного полетела голова,
другой перевернулся, отступивши; угодило копьем в ребро третьего; четвертый был поотважней, уклонился головой от пули, и попала в конскую грудь горячая пуля, — вздыбился бешеный конь, грянулся о землю и задавил под собою всадника.
Рубится и бьется Тарас, сыплет гостинцы тому и
другому на голову, а сам глядит все вперед
на Остапа и видит, что уже вновь схватилось с Остапом мало не восьмеро разом.
Сидящий
на коне всадник чуть-чуть не доставал рукою жердей, протянутых через улицу из одного дома в
другой,
на которых висели жидовские чулки, коротенькие панталонцы и копченый гусь.
Все три жида взглянули один
на другого.
— А попробовать? — сказал третий, боязливо поглядывая
на двух
других, — может быть, Бог даст.