Но ничего не вышло. Щука опять на яйца села; блины, которыми острог конопатили, арестанты съели; кошели,
в которых кашу варили, сгорели вместе с кашею. А рознь да галденье пошли пуще прежнего: опять стали взаимно друг у друга земли разорять, жен
в плен уводить, над
девами ругаться. Нет порядку, да и полно.
Попробовали снова головами тяпаться, но и тут ничего не доспели. Тогда надумали искать
себе князя.
Самгин
пробовал убедить
себя, что
в отношении людей к нему как герою есть что-то глупенькое, смешное, но не мог не чувствовать, что отношение это приятно ему. Через несколько
дней он заметил, что на улицах и
в городском саду незнакомые гимназистки награждают его ласковыми улыбками, а какие-то люди смотрят на него слишком внимательно. Он иронически соображал:
Лопухов возвратился с Павлом Константинычем, сели; Лопухов попросил ее слушать, пока он доскажет то, что начнет, а ее речь будет впереди, и начал говорить, сильно возвышая голос, когда она
пробовала перебивать его, и благополучно довел до конца свою речь, которая состояла
в том, что развенчать их нельзя, потому
дело со (Сторешниковым —
дело пропащее, как вы сами знаете, стало быть, и утруждать
себя вам будет напрасно, а впрочем, как хотите: коли лишние деньги есть, то даже советую
попробовать; да что, и огорчаться-то не из чего, потому что ведь Верочка никогда не хотела идти за Сторешникова, стало быть, это
дело всегда было несбыточное, как вы и сами видели, Марья Алексевна, а девушку, во всяком случае, надобно отдавать замуж, а это
дело вообще убыточное для родителей: надобно приданое, да и свадьба, сама по
себе, много денег стоит, а главное, приданое; стало быть, еще надобно вам, Марья Алексевна и Павел Константиныч, благодарить дочь, что она вышла замуж без всяких убытков для вас!
«Нет, это мне только так кажется, —
пробовал он
себя утешить и оправдаться перед
собою. — Уж очень много было
в последние
дни томления, ожидания и неприятностей, и я скис. Но ведь
в редакциях не пропускают вещей неудовлетворительных и плохо написанных. Вот принесет Венсан какую-нибудь чужую книжку, и я отдохну, забуду сюиту, отвлекусь, и опять все снова будет хорошо, и ясно, и мило… Перемена вкусов…»
И он так мило покачал головой, что нам самим сделалось весело, какие мы,
в самом
деле, хитрые!
В гости не ходим, к
себе никого не принимаем, а между тем… поди-ка,
попробуй зазеваться с этакими головорезами.