Неточные совпадения
Но
ни один из прохожих и проезжих не знал,
чего ей стоило упросить отца взять с собою, который и душою рад бы был это
сделать прежде, если бы не злая мачеха, выучившаяся держать его в руках так же ловко, как он вожжи своей старой кобылы, тащившейся, за долгое служение, теперь на продажу.
Мачеха
делает все,
что ей
ни вздумается; разве и я не могу
делать того,
что мне вздумается?
Очнувшись, снял он со стены дедовскую нагайку и уже хотел было покропить ею спину бедного Петра, как откуда
ни возьмись шестилетний брат Пидоркин, Ивась, прибежал и в испуге схватил ручонками его за ноги, закричав: «Тятя, тятя! не бей Петруся!»
Что прикажешь
делать? у отца сердце не каменное: повесивши нагайку на стену, вывел он его потихоньку из хаты: «Если ты мне когда-нибудь покажешься в хате или хоть только под окнами, то слушай, Петро: ей-богу, пропадут черные усы, да и оселедец твой, вот уже он два раза обматывается около уха, не будь я Терентий Корж, если не распрощается с твоею макушей!» Сказавши это, дал он ему легонькою рукою стусана в затылок, так
что Петрусь, невзвидя земли, полетел стремглав.
— Гляди, Петро, станет перед тобою сейчас красавица:
делай все,
что ни прикажет, не то пропал навеки!» Тут разделил он суковатою палкою куст терновника, и перед ними показалась избушка, как говорится, на курьих ножках.
—
Что мне до матери? ты у меня мать, и отец, и все,
что ни есть дорогого на свете. Если б меня призвал царь и сказал: «Кузнец Вакула, проси у меня всего,
что ни есть лучшего в моем царстве, все отдам тебе. Прикажу тебе
сделать золотую кузницу, и станешь ты ковать серебряными молотами». — «Не хочу, — сказал бы я царю, —
ни каменьев дорогих,
ни золотой кузницы,
ни всего твоего царства: дай мне лучше мою Оксану!»
Притом шаровары, которые носил он, были так широки,
что, какой бы большой
ни сделал он шаг, ног было совершенно незаметно, и казалось — винокуренная кадь двигалась по улице.
— Ваше царское величество, не прикажите казнить, прикажите миловать! Из
чего, не во гнев будь сказано вашей царской милости, сделаны черевички,
что на ногах ваших? Я думаю,
ни один швец
ни в одном государстве на свете не сумеет так
сделать. Боже ты мой,
что, если бы моя жинка надела такие черевики!
— Постой, Катерина! ступай, мой ненаглядный Иван, я поцелую тебя! Нет, дитя мое, никто не тронет волоска твоего. Ты вырастешь на славу отчизны; как вихорь будешь ты летать перед козаками, с бархатною шапочкою на голове, с острою саблею в руке. Дай, отец, руку! Забудем бывшее между нами.
Что сделал перед тобою неправого — винюсь.
Что же ты не даешь руки? — говорил Данило отцу Катерины, который стоял на одном месте, не выражая на лице своем
ни гнева,
ни примирения.
— Для тебя только, моя дочь, прощаю! — отвечал он, поцеловав ее и блеснув странно очами. Катерина немного вздрогнула: чуден показался ей и поцелуй, и странный блеск очей. Она облокотилась на стол, на котором перевязывал раненую свою руку пан Данило, передумывая,
что худо и не по-козацки
сделал, просивши прощения, не будучи
ни в
чем виноват.
Пьяницу мельника, который совершенно был
ни к
чему не годен, она, собственною своею мужественною рукою дергая каждый день за чуб, без всякого постороннего средства умела
сделать золотом, а не человеком.
— Вишь! — стал дед и руками подперся в боки, и глядит: свечка потухла; вдали и немного подалее загорелась другая. — Клад! — закричал дед. — Я ставлю бог знает
что, если не клад! — и уже поплевал было в руки, чтобы копать, да спохватился,
что нет при нем
ни заступа,
ни лопаты. — Эх, жаль! ну, кто знает, может быть, стоит только поднять дерн, а он тут и лежит, голубчик! Нечего
делать, назначить, по крайней мере, место, чтобы не позабыть после!
На другой день проснулся, смотрю: уже дед ходит по баштану как
ни в
чем не бывало и прикрывает лопухом арбузы. За обедом опять старичина разговорился, стал пугать меньшего брата,
что он обменяет его на кур вместо арбуза; а пообедавши,
сделал сам из дерева пищик и начал на нем играть; и дал нам забавляться дыню, свернувшуюся в три погибели, словно змею, которую называл он турецкою. Теперь таких дынь я нигде и не видывал. Правда, семена ему что-то издалека достались.
Неточные совпадения
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть, не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой,
что лет уже по семи лежит в бочке,
что у меня сиделец не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь,
ни в
чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины.
Что делать? и на Онуфрия несешь.
Скотинин. А движимое хотя и выдвинуто, я не челобитчик. Хлопотать я не люблю, да и боюсь. Сколько меня соседи
ни обижали, сколько убытку
ни делали, я
ни на кого не бил челом, а всякий убыток,
чем за ним ходить, сдеру с своих же крестьян, так и концы в воду.
Вереницею прошли перед ним: и Клементий, и Великанов, и Ламврокакис, и Баклан, и маркиз де Санглот, и Фердыщенко, но
что делали эти люди, о
чем они думали, какие задачи преследовали — вот этого-то именно и нельзя было определить
ни под каким видом.
Как взглянули головотяпы на князя, так и обмерли. Сидит, это, перед ними князь да умной-преумной; в ружьецо попаливает да сабелькой помахивает.
Что ни выпалит из ружьеца, то сердце насквозь прострелит,
что ни махнет сабелькой, то голова с плеч долой. А вор-новотор,
сделавши такое пакостное дело, стоит брюхо поглаживает да в бороду усмехается.
Прямая линия соблазняла его не ради того,
что она в то же время есть и кратчайшая — ему нечего было
делать с краткостью, — а ради того,
что по ней можно было весь век маршировать и
ни до
чего не домаршироваться.