Неточные совпадения
И
то сказать, что
там дом почище какого-нибудь пасичникова куреня.
— Вот как раз до
того теперь, чтобы женихов отыскивать! Дурень, дурень! тебе, верно, и на роду написано остаться таким! Где ж таки ты видел, где ж таки ты слышал, чтобы добрый человек бегал теперь за женихами? Ты подумал бы лучше, как пшеницу с рук сбыть; хорош должен быть и жених
там! Думаю, оборваннейший из всех голодрабцев.
Того же году все побросали землянки свои и перебрались в село; но и
там, однако ж, не было покою от проклятого Басаврюка.
— Постойте, братцы! Зачем напрасно греха набираться; может быть, это и не сатана, — сказал писарь. — Если оно,
то есть
то самое, которое сидит
там, согласится положить на себя крестное знамение,
то это верный знак, что не черт.
На
ту пору была
там ярмарка: народу высыпало по улицам столько, что в глазах рябело.
Там и увидишь кого нужно; да не позабудь набрать в карманы
того, для чего и карманы сделаны…
Там нагляделся дед таких див, что стало ему надолго после
того рассказывать: как повели его в палаты, такие высокие, что если бы хат десять поставить одну на другую, и тогда, может быть, не достало бы.
Там все не так: и люди не
те, и церквей Христовых нет…
Все вышли. Из-за горы показалась соломенная кровля:
то дедовские хоромы пана Данила. За ними еще гора, а
там уже и поле, а
там хоть сто верст пройди, не сыщешь ни одного козака.
— О! зачем ты меня вызвал? — тихо простонала она. — Мне было так радостно. Я была в
том самом месте, где родилась и прожила пятнадцать лет. О, как хорошо
там! Как зелен и душист
тот луг, где я играла в детстве: и полевые цветочки
те же, и хата наша, и огород! О, как обняла меня добрая мать моя! Какая любовь у ней в очах! Она приголубливала меня, целовала в уста и щеки, расчесывала частым гребнем мою русую косу… Отец! — тут она вперила в колдуна бледные очи, — зачем ты зарезал мать мою?
Еще до Карпатских гор услышишь русскую молвь, и за горами еще кой-где отзовется как будто родное слово; а
там уже и вера не
та, и речь не
та.
—
То Карпатские горы! — говорили старые люди, — меж ними есть такие, с которых век не сходит снег, а тучи пристают и ночуют
там.
Не мог бы ни один человек в свете рассказать, что было на душе у колдуна; а если бы он заглянул и увидел, что
там деялось,
то уже не досыпал бы он ночей и не засмеялся бы ни разу.
«Страшна казнь, тобою выдуманная, человече! — сказал Бог. — Пусть будет все так, как ты сказал, но и ты сиди вечно
там на коне своем, и не будет тебе царствия небесного, покамест ты будешь сидеть
там на коне своем!» И
то все так сбылось, как было сказано: и доныне стоит на Карпате на коне дивный рыцарь, и видит, как в бездонном провале грызут мертвецы мертвеца, и чует, как лежащий под землею мертвец растет, гложет в страшных муках свои кости и страшно трясет всю землю…»
Так городской житель отправляется каждый день в клуб, не для
того, чтобы услышать
там что-нибудь новое, но чтобы встретить
тех приятелей, с которыми он уже с незапамятных времен привык болтать в клубе.
— Не спрашивай, — сказал он, завертываясь еще крепче, — не спрашивай, Остап; не
то поседеешь! — И захрапел так, что воробьи, которые забрались было на баштан, поподымались с перепугу на воздух. Но где уж
там ему спалось! Нечего сказать, хитрая была бестия, дай Боже ему царствие небесное! — умел отделаться всегда. Иной раз такую запоет песню, что губы станешь кусать.
Что ж бы, вы думали, такое
там было? ну, по малой мере, подумавши, хорошенько, а? золото? Вот то-то, что не золото: сор, дрязг… стыдно сказать, что такое. Плюнул дед, кинул котел и руки после
того вымыл.
Он прошел вдоль почти занятых уже столов, оглядывая гостей.
То там, то сям попадались ему самые разнообразные, и старые и молодые, и едва знакомые и близкие люди. Ни одного не было сердитого и озабоченного лица. Все, казалось, оставили в швейцарской с шапками свои тревоги и заботы и собирались неторопливо пользоваться материальными благами жизни. Тут был и Свияжский, и Щербацкий, и Неведовский, и старый князь, и Вронский, и Сергей Иваныч.
Неточные совпадения
Хлестаков. Возьмите, возьмите; это порядочная сигарка. Конечно, не
то, что в Петербурге.
Там, батюшка, я куривал сигарочки по двадцати пяти рублей сотенка, просто ручки потом себе поцелуешь, как выкуришь. Вот огонь, закурите. (Подает ему свечу.)
Городничий.
Там купцы жаловались вашему превосходительству. Честью уверяю, и наполовину нет
того, что они говорят. Они сами обманывают и обмеривают народ. Унтер-офицерша налгала вам, будто бы я ее высек; она врет, ей-богу врет. Она сама себя высекла.
Городничий. О, черт возьми! нужно еще повторять! как будто оно
там и без
того не стоит.
Бобчинский. Да вы поищите-то получше, Петр Иванович! У вас
там, я знаю, в кармане —
то с правой стороны прореха, так в прореху-то, верно, как-нибудь запали.
Анна Андреевна. Послушай: беги к купцу Абдулину… постой, я дам тебе записочку (садится к столу, пишет записку и между
тем говорит):эту записку ты отдай кучеру Сидору, чтоб он побежал с нею к купцу Абдулину и принес оттуда вина. А сам поди сейчас прибери хорошенько эту комнату для гостя.
Там поставить кровать, рукомойник и прочее.