— Хорошенько, хорошенько перетряси сено! — говорил Григорий Григорьевич своему лакею. — Тут сено такое гадкое, что,
того и гляди, как-нибудь попадет сучок. Позвольте, милостивый государь, пожелать спокойной ночи! Завтра уже не увидимся: я выезжаю до зари. Ваш жид будет шабашовать, потому что завтра суббота, и потому вам нечего вставать рано. Не забудьте же моей просьбы; и знать вас не хочу, когда не приедете в село Хортыще.
Неточные совпадения
Тетка покойного деда рассказывала, — а женщине, сами знаете, легче поцеловаться с чертом, не во гнев будь сказано, нежели назвать кого красавицею, — что полненькие щеки козачки были свежи
и ярки, как мак самого тонкого розового цвета, когда, умывшись божьею росою, горит он, распрямляет листики
и охорашивается перед только что поднявшимся солнышком; что брови словно черные шнурочки, какие покупают теперь для крестов
и дукатов девушки наши у проходящих по селам с коробками москалей, ровно нагнувшись, как будто гляделись в ясные очи; что ротик, на который
глядя облизывалась тогдашняя молодежь, кажись, на
то и создан был, чтобы выводить соловьиные песни; что волосы ее, черные, как крылья ворона,
и мягкие, как молодой лен (тогда еще девушки наши не заплетали их в дрибушки, перевивая красивыми, ярких цветов синдячками), падали курчавыми кудрями на шитый золотом кунтуш.
—
Гляди, Петро, станет перед тобою сейчас красавица: делай все, что ни прикажет, не
то пропал навеки!» Тут разделил он суковатою палкою куст терновника,
и перед ними показалась избушка, как говорится, на курьих ножках.
К счастью еще, что у ведьмы была плохая масть; у деда, как нарочно, на
ту пору пары. Стал набирать карты из колоды, только мочи нет: дрянь такая лезет, что дед
и руки опустил. В колоде ни одной карты. Пошел уже так, не
глядя, простою шестеркою; ведьма приняла. «Вот тебе на! это что? Э-э, верно, что-нибудь да не так!» Вот дед карты потихоньку под стол —
и перекрестил: глядь — у него на руках туз, король, валет козырей; а он вместо шестерки спустил кралю.
— Это дьяк! — произнес изумившийся более всех Чуб. — Вот тебе на! ай да Солоха! посадить в мешок… То-то, я
гляжу, у нее полная хата мешков… Теперь я все знаю: у нее в каждом мешке сидело по два человека. А я думал, что она только мне одному… Вот тебе
и Солоха!
Любо
глянуть с середины Днепра на высокие горы, на широкие луга, на зеленые леса! Горы
те — не горы: подошвы у них нет, внизу их, как
и вверху, острая вершина,
и под ними
и над ними высокое небо.
Те леса, что стоят на холмах, не леса:
то волосы, поросшие на косматой голове лесного деда. Под нею в воде моется борода,
и под бородою
и над волосами высокое небо.
Те луга — не луга:
то зеленый пояс, перепоясавший посередине круглое небо,
и в верхней половине
и в нижней половине прогуливается месяц.
Глянул в лицо —
и лицо стало переменяться: нос вытянулся
и повиснул над губами; рот в минуту раздался до ушей; зуб выглянул изо рта, нагнулся на сторону, —
и стал перед ним
тот самый колдун, который показался на свадьбе у есаула.
Гость начал рассказывать между
тем, как пан Данило, в час откровенной беседы, сказал ему: «
Гляди, брат Копрян: когда волею Божией не будет меня на свете, возьми к себе жену,
и пусть будет она твоею женою…»
«
Гляди, Иван, все, что ни добудешь, — все пополам: когда кому веселье — веселье
и другому; когда кому горе — горе
и обоим; когда кому добыча — пополам добычу; когда кто в полон попадет — другой продай все
и дай выкуп, а не
то сам ступай в полон».
И когда придет час меры в злодействах
тому человеку, подыми меня, Боже, из
того провала на коне на самую высокую гору,
и пусть придет он ко мне,
и брошу я его с
той горы в самый глубокий провал,
и все мертвецы, его деды
и прадеды, где бы ни жили при жизни, чтобы все потянулись от разных сторон земли грызть его за
те муки, что он наносил им,
и вечно бы его грызли,
и повеселился бы я,
глядя на его муки!
Если разговор касался важных
и благочестивых предметов,
то Иван Иванович вздыхал после каждого слова, кивая слегка головою; ежели до хозяйственных,
то высовывал голову из своей брички
и делал такие мины,
глядя на которые, кажется, можно было прочитать, как нужно делать грушевый квас, как велики
те дыни, о которых он говорил,
и как жирны
те гуси, которые бегают у него по двору.
Неточные совпадения
Глянул —
и пана Глуховского // Видит на борзом коне, // Пана богатого, знатного, // Первого в
той стороне.
Поля совсем затоплены, // Навоз возить — дороги нет, // А время уж не раннее — // Подходит месяц май!» // Нелюбо
и на старые, // Больней
того на новые // Деревни им
глядеть.
С козою с барабанщицей //
И не с простой шарманкою, // А с настоящей музыкой // Смотрели тут они. // Комедия не мудрая, // Однако
и не глупая, // Хожалому, квартальному // Не в бровь, а прямо в глаз! // Шалаш полным-полнехонек. // Народ орешки щелкает, // А
то два-три крестьянина // Словечком перекинутся — //
Гляди, явилась водочка: // Посмотрят да попьют! // Хохочут, утешаются //
И часто в речь Петрушкину // Вставляют слово меткое, // Какого не придумаешь, // Хоть проглоти перо!
На другой день, проснувшись рано, стали отыскивать"языка". Делали все это серьезно, не моргнув. Привели какого-то еврея
и хотели сначала повесить его, но потом вспомнили, что он совсем не для
того требовался,
и простили. Еврей, положив руку под стегно, [Стегно́ — бедро.] свидетельствовал, что надо идти сначала на слободу Навозную, а потом кружить по полю до
тех пор, пока не явится урочище, называемое Дунькиным вра́гом. Оттуда же, миновав три повёртки, идти куда глаза
глядят.
— Но я только
того и хотел, чтобы застать вас одну, — начал он, не садясь
и не
глядя на нее, чтобы не потерять смелости.